АроматыЧто носить весной: Самые интересные духи сезона

Новый аромат шведской марки верен своему названию и сперва вызывает именно их — смешанные чувства: смородиновый лист в его начале крепко отдаёт камфорой и немного — соседской кошкой, а сочетание берёзы с копчёной пряностью чёрного цейлонского чая, в которую быстро уходит сернистая зелень, уже не раз заработало ему сравнение с краковской колбасой. Последняя, впрочем, регулярно всплывает в отзывах на дымные духи (главные поставщики «парфюмерной колбасы» — Le Labo с их Patchouli 24), и бояться её не нужно, равно как и залпа «кошачьей смородины» на старте. Стоит подождать, и мелкие ароматные мазки, зелёные и коричневые, сольются в сплошное пятно — дачную террасу, въезжающую в самое сердце лета на душистом пару от пузатого чайника.

Компания Sisley вызывает уважение хотя бы тем, что никуда не торопится и ни за кем не поспевает — ни за трендами, ни за лихорадочной чечёткой остальных игроков парфюмерного рынка, будто укушенных тарантулом. Пока другие выпускают по три версии «Маленького чёрного платья» в квартал, Sisley молчит годами и действительно вкладывается в свои проекты — интеллектуально и финансово. Взять хотя бы последний запуск: формально Izia La Nuit — фланкер Izia 2017 года, фактически — совершенно самостоятельный аромат и вдобавок шипр, в котором от «Изи» осталась лишь роза. Да и та, в оригинале мылкая и светлая, здесь сгустилась в кир-рояль — с чернющим смородиновым осадком на дне бокала и мазком фиолетовой помады на его кромке. Носить этот конус непроницаемой тьмы действительно хочется вечером: днём им можно невзначай пропороть ткань времени — и чьё-то представление об уместных в офисе духах.

Название этих духов, анонсированное за несколько месяцев до выхода, не вселяло особых надежд: «Голых тубероз» — бесстыжих и напирающих на чувственность — и без того выходит по пучку в сезон, хочется, напротив, туберозу приодетую, желательно с хорошим вкусом. «Подержите мой смузи», — говорит Том Форд и выпускает сложные, совершенно церебральные духи, холодные и серебристые, как армированное стекло небоскрёбов. Белые цветы в бетонной пыли, скопления микропластика в зелёных корнях и синтетическая замша офисных кресел на последнем этаже корпорации «Тайрелл» — такие туберозы, урбанистические и идейно близкие Nuit de Bakelite, Naomi Goodsir, и Tubereuse Organique, The Zoo, сегодня зацветают нечасто, но всякий раз очень ярко.

Свой новый Olivier Ondé французы L’Occitane позиционируют как мужской и сравнивают с «запахом оливковой рощи после дождя». На первое не нужно обращать внимания, второе — под вопросом в силу отсутствия у автора соответствующего эмпирического опыта, но пахнет «Олива» прекрасно — свежо, зелено и влажно: фиалковым листом, мокрой кедровой щепой и холодной эвкалиптовой водой. Потенциальная классика марки — наряду с Cade и Eau d’Iparie.

Главный экспорт острова Родригес (560 километров к востоку от Маврикия), вынесенного в название духов, — маленькие и непривычно сладкие лимоны с тонкой и зелёной, как у лайма, корочкой. Аромат у них тоже особенный — яркий и свежий, но при этом цветочный, будто лимонад, настоявшийся на медовых сотах, сам по себе как готовый одеколон. С этим запахом парфюмеры Atelier Cologne проделывают интересную штуку — кладут под гнёт солоноватой ванили, отчего тот согревается и начинает «па́рить», будто кожа под плотным слоем солнцезащитного крема. Тем, кто остро нуждается в звонкой цитрусовой свежести, лучше поискать что-то ещё, а вот любителям томной жары и тропической испарины на лице — как в ролике про фермеров, которые выращивают эти лимоны, — Lemon Island понравится наверняка.

Новое прочтение La Vie Est Belle, неожиданно удачное: громогласные цветы и циклопические фрукты, знакомые по оригиналу 2012 года, здесь тонут в кокосовой дымке, приобретая странную красоту и несвойственную им нежность. Вспоминается финальная сцена из фильма «Монстры», в которой инопланетные осьминоги, залитые призрачным неоном автозаправки, вступают в брачные игры на глазах у главных героев, — немного страшная, но завораживающая.

В апреле Cosmotheca выставит на полки симпатичную парижскую марку Parfumerie Particulière, чья концепция отчасти напоминает маржеловскую Replica: каждый аромат в линейке — отсылка к определённой точке пространства-времени, скажем, к раннему утру в Лос-Анджелесе или вечным пяти вечера в Париже. На этом сходство заканчивается: если «Реплики» — опрятный люкс, который иногда (и очень осторожно) заигрывает с нишей, то «Партикюльеры» — ниша, заигрывающая с более понятными и массовыми профилями, словом — интересные духи без тлеющих мусорных баков и кровавых шкур. Полынно-лакричные Belle Epoque, зелёные и прохладные, например, легко могли бы провалиться в абсентовый делирий, но нет — сохраняют лицо и ассоциируются скорее с выцветшими ботаническими иллюстрациями и красивыми аптечными банками начала XX века. Полынь, лакрица, фенхель — всё это прекрасные вещи, которые в парфюмерии хочется встречать чаще, особенно в таком сочетании; они созданы друг для друга, как три травинки на заливном лугу.

Некогда скандальные французы окончательно выросли из коротких штанишек парфюмерного панка: большинство их последних релизов, будь то ирис She Was an Anomaly или пудрово-кремовый Soul of My Soul, выдают здоровую любовь к комфорту и хорошей гигиене. Exit the King, пусть и не слишком нежен и пушист, всё равно отлично вписывается в эту компанию — перламутровым отливом мыльной пены, взбитой из ландышей и роз, терпкой горечью старомодного вербенового одеколона и мшистым бочком, напоминающим о замечательных шипрах предыдущих десятилетий. «Да, мы уже не те, что прежде», — как будто признаются создатели марки (даже название этих духов, одноимённое пьесе Ионеско — «Король умирает», кажется символичным), но крест на творчестве ставить не собираются, скорее наоборот: когда над тобой уже не довлеет вечная необходимость эпатировать, может получиться много всего красивого.