Ароматы«Добавил пачулей для ужаса»: Парфюмеры о самых мрачных запахах
Ароматы с запахом белых цветов, расцветающих ночью, мха, сырой земли и многого другого
В этом году вместо классической подборки самых мрачных и зловещих духов, уместной для конца октября, мы решили сделать кое-что другое — спросили у парфюмеров и тех, кто занимается душистым профессионально, какие запахи у них ассоциируются с тьмой и почему.
ТЕКСТ: Ксения Голованова, автор телеграм-канала Nose Republic
De Profundis, Serge Lutens
Янне Вуоренмаа
владелец бренда Visiteur
Мой любимый поджанр хоррора — психологические ужасы, медленные и размеренные фильмы, которые вместо оцепенения от привычных пугалок вызывают дискомфорт где-то глубоко внутри, в районе солнечного сплетения. Тот же эффект производят некоторые духи, как правило, очень красивые, но, если принюхаться, как будто тронутые тленом. Например, ароматы с запахом белых цветов, расцветающих ночью, — раскрылись и вовсю благоухают, при этом к их сладости уже примешивается душок смерти и разложения. От таких запахов, особенно в сочетании с влажными и землистыми, немного грибными нотами, как в Jardenia французов JAR или De Profundis, Serge Lutens, у меня мурашки бегут по коже. Это странное чувство, будоражащее, приятное и неприятное одновременно, оно остаётся со мной гораздо дольше, чем сам аромат, — как послевкусие от хорошего хоррора.
Chêne, Serge Lutens
Матвей Юдов
химик и парфюмерный обозреватель Fragrantica
Знаю, что подобная точка зрения не очень популярна, но духи никому ничего не должны: они не про соблазнение и будуар, не про ужасы и не про тьму, а про всё, что угодно, как любой другой способ самовыражения. Есть, конечно, парфюмерные стереотипы, в соответствии с которыми что-то землистое типа пачулей или геосмина (вещества с запахом влажной почвы. — Прим. ред.) мы сразу оцениваем как тёмное, мрачное. Но чаще всего наше восприятие тех или иных запахов зависит от личного опыта и культурного контекста: в России, например, хризантемы или лилии не имеют «похоронного» душка, а вот в Европе — да. Условный Demeter с зомби на этикетке кажется нам мрачным именно из-за названия и картинки, а был бы вместо зомби Чебурашка, то и с этим мы согласились бы — решив, что пахнет «чебурашечно».
Вообще, делать духи было бы слишком просто, если бы всё работало так: добавил туберозы — получил секс, а пачулей — хоррор. Но в парфюмерии очень сильно проявляется синергия, и в смеси запахов всего есть нечто такое, чего изначально не было ни у одного из компонентов. Взять тот же якобы мрачный геосмин, который в композиции очень легко превратить в какие-нибудь вешние воды или что-то столь же жизнеутверждающее. Если всё же говорить о каких-то совсем зловещих духах, то пусть ими будет Chêne, Serge Lutens: мхи и лишайники, мать сыра земля. А ещё легкую оторопь у меня вызывает парфюмерная классика 1970-х, всевозможные зелёные шипры и мшистые фужеры. Наверное, потому что так пахли взрослые дяди и тёти, когда я был маленьким и беззащитным.
But Not Today, Filippo Sorcinelli
Ната Дышлюк
парфюмер марки Sentire
Я придерживаюсь мнения, что парфюмерия существует для того, чтобы дарить радость и счастье. Но без мрачных и «страшных» компонентов палитра парфюмера станет безжизненной. Индол — запах увядания и тлена, без которого не получится передать опьяняющую красоту жасмина, лилий и душистой сирени. Пачули, столь нелюбимые многими за ассоциации со склепами, подвалами и сырой землёй, легко превратить в Новый год, добавив к ним пару капель ванили, кумарина и корицы. Горький и холодный цистус с его оттенком ладана вызывает тревогу и ассоциации с церковью, но стоит свести его с розой, как из красной она превращается в бордовую, томную и величественную. По-настоящему готическими мне кажутся творения Филиппо Сорчинелли, например Epicentro или But Not Today: пока другие строят уютные домики, он возводит соборы — красивые, захватывающие дух, но холодные и пугающие своей монументальностью.
Nuit de Bakélite, Naomi Goodsir
Мария Головина
парфюмер марки Holynose
Тьма и всевозможный «дарксайд» не очень востребованы в парфюмерной индустрии, и глубокая рефлексия на тему встречается крайне редко. Когда это всё же происходит, такие духи у покупателей быстро попадают в категорию WTF («что это было?») и в итоге плохо продаются. Бывает и другой вариант — некое обещание тьмы на уровне задумки, которое довольно беззубые композиции в итоге не сдерживают: их заигрывание с условной тьмой сводится к сочетанию металлических, ладанных и животных нот с землистыми пачулями. На мой взгляд, по-настоящему атмосферные, похожие на психологические триллеры духи — при этом без излишней претенциозности — удавались парфюмеру Изабель Дуайен. Они не просто транслируют что-то очень личное и глубинное, но и заставляют носителя думать, погружаться в собственные страхи и гулять по неизученным углам души. Такие вещи Дуайен мастерски показывает и на территории шипров — достаточно вспомнить траурный и горько-восковой Mon Parfum Cheri Par Camille, Annick Goutal, и на более экспериментальном поле — взять хотя бы ядовито-зелёную сигаретную туберозу Naomi Goodsir Nuit de Bakélite, по ощущениям напоминающую бессонницу.
Sahara Noir, Tom Ford
Франческа Бьянки
парфюмер Francesca Bianchi Perfumes
Некоторые душистые вещества кажутся мне минорными и довольно мрачными сами по себе. Это ветивер, киприол (эфирное масло сыти, душистый материал с древесно-землистым, дымным и слегка животным ароматом. — Прим. ред.), кастореум, норлимбанол (синтетическое вещество с запахом древесных опилок, табака и пачулей. — Прим. ред.), с их помощью я люблю сгущать парфюмерную тьму. В жизни для меня очень мрачно — смертью — пахнут хризантемы и цветочные магазины, которые ими торгуют. В кино — чёрные дыры: «Интерстеллар» Нолана отдаёт смесью минеральных и благовонных нот, какими-то частицами, плавающими в пустоте, и отсутствием Бога. В искусстве — некоторые работы Марка Ротко. А в чужой парфюмерии — Sahara Noir, Tom Ford, один из самых мрачных ароматов в истории.
Rien Intense Incense, Etat Libre d’Orange
Я рассматриваю запах как голое движение, непрерывную и неделимую вереницу чувственных данных. Запахам не известно прошлое — они не костенеют и не отмирают, но лишь бесследно исчезают на пути из будущего в настоящее. Запахам также не известна статичность, противоречащая самой их природе. Запах — это такая вещь, которую ветер приносит из будущего нам под нос, но стоит вдохнуть — как запах вновь ускользает вперёд. Чтобы соотноситься с запахами, следует научиться хорошенько забывать и держать нос по ветру, устремившись за непрерывным движением, а не против него. В этом смысле действительно мрачным сюжетом мне кажется совершение описанной ошибки. Из духов, заигрывающих с такой безысходностью, вспоминаются Rien Intense Incense, Etat Libre d’Orange, — дело не столько в их запахе, сколько в экспансивной структуре, подчиняющей всякое движение и обращающей его вспять.
Фотографии: Parfume plus, Randewoo, Frmoda (1, 2), Perfumeart, Profumitest