АроматыНа сладкое: 8 лучших фруктовых ароматов этого лета

В духах, посвящённых десятирукой богине Дурге, парфюмер Дэвид Сет Мольц смешивает несколько парфюмерных видов зелёного — дыню, свежую, только что с куста туберозу и горьковатую хризантему, — чтобы получить нежнейший селадон, серовато-мятный оттенок китайской глазури. В музейных каталогах этот цвет нередко называют «успокоительным» и «убаюкивающим»; тот же эффект производит Durga — тонкая композиция из тропических цветов в вазе с прохладным дынным молоком.

Лучшее доказательство того, что фрукты окончательно прописались в «серьёзной» парфюмерии, — появление в лощёной линейке Frédéric Malle, похожей на тщательно подготовленную строгим куратором выставку, ананаса Music for a While. Как оказалось, сладкие и фруктовые духи могут быть очень элегантными, если подобрать подходящий их сладости контекст — травянистую и камфорную, как в классическом Jicky, Guerlain, лаванду с мягкими пачулями и табаком. Это уютный (не случайно: «Музыка» выросла из более ранней свечи с похожей отдушкой), замысловатый, ладно скроенный аромат, который с ходу переносит тебя в приятное место — пожилую парижскую квартиру c аккуратной лепниной, вытертым, но всё ещё медовым паркетом и письменным столом у окна. Прекрасная вещь для любителей старины, умело встроенной в современность.

Малина — одна из главных красок в палитре парфюмерного масс-маркета: своим лихорадочным румянцем ей обязано великое множество духов Avon и Victoria’s Secret, сулящих «ягодные поцелуи», «блёстки Барби», «грёзы наяву» и прочие нехитрые удовольствия в розовых флаконах. В 2007 году перед малиной распахнулись двери социального лифта — Tom Ford выпустил дорогой и породистый Tuscan Leather, в котором сладкие ягоды неожиданно свели с шафраном и кожей. Эта конструкция оказалась настолько удачной, что парфюмерия очень быстро её «национализировала», превратив из частной находки в жанр, доступный для всех: свою кожаную малину сделали Byredo, Ex Nihilo и даже одеколонщики Atelier Cologne. Be Mine — старательное сочинение на ту же тему: перченые сердцевинки роз с малиной, размятой в сладкую кашу, и чуть более мягкой, чем в Tuscan Leather, кожей. Шлейф у новых By Terry как хвост у ти-рекса — в маленьком пространстве им можно кого-то ненароком зашибить, в остальном очень хорошо.

Слива — редкий фрукт, хорошо представленный в нишевом парфюмерном сегменте, от Serge Lutens c его классическим Feminité de Bois и Boxeuses до фруктовых пачулей Isvaraya, Indult. Вероятно, дело в том, что терпкая, дымно-копчёная сладость сливы прекрасно роднится с алкоголем, табаком, пряностями, тёмной древесиной и другими нотами, характерными для более сложных и «взрослых» парфюмерных профилей. Формально Eau de Velours никакая не ниша, но звучит по-хорошему мудрёно: здесь слива вступает в нежную дружбу с замшей и пряной розой, а союз их скрепляется заправкой из кардамона и розового перца. Bottega Veneta вообще хорошо удаются фрукты; в их более дорогой линейке Parco Palladiano, например, есть очень симпатичный гранат и — огромная редкость — живая, очень натуральная парфюмерная груша.

Парфюмер Дуглас Литтл успешно, хотя местами и комично, играет на парфюмерной территории Тома Форда: цветы у него бьются в экстазе, бергамот, один из самых невинных парфюмерных ингредиентов, «вызывает привыкание», а набор из трёх тревел-спреев, само собой, зовётся «тройничком». Пострадало, как видите и манго, но — за дело: соединения с сернистым запахом, которые содержатся в этом тропическом фрукте и достигают максимальной концентрации в момент спелости, сообщают его аромату едва уловимый оттенок разложения. И правда, манго, если принюхаться, пахнет грязновато — свойство, которое Литтлу, подчёркивающему его с помощью cкабрёзных мускусов, очевидно, по душе.

Едва ли не половина ароматов канадской марки Zoologist — лауреаты или финалисты важных парфюмерных премий. Фруктово-цветочный «Колибри» в их число не попал, зато горячо любим покупателями — за хрусткие яблоки, спелые вишни и совершенно симфоническую цветочность. Колибри, будучи чувствительными к большему количеству оттенков, различают такие их комбинации, которые человек даже не может себе представить. Hummingbird — фантазия на тему цветового пространства птицы, летний калейдоскоп из сочных фруктовых долек и ярких лепестков, всякий раз выдающий на коже что-то новое.

Frassaï — аргентинский ювелирный бренд с крепкой парфюмерной линейкой, не уступающей Cartier или Bvlgari. Основала его Наталия Оутеда, бывший эвалюатор нью-йоркского отделения Givaudan (одного из крупнейших в мире производителей отдушек и парфюмерных композиций). Действительно, мастерство и опыт здесь налицо: красивы, диффузны и стойки все духи марки, но особенно хорош Tian Di, исключительно натуральный, прозрачный, будто засахаренный и налившийся солнцем персик с ладаном и дымом от костра. В поздней китайской мифологии верховное божество Тянь-ди одаривает особо достойных небесными персиками, которые вызревают раз в три тысячи лет. Что ж, таких прекрасных персиковых духов мы и впрямь заждались.

«Бестолковые» — последние духи берлинской марки Moth and Rabbit, превращающей классические фильмы в авангардную парфюмерию. Визуальная эстетика одноимённого кино (к слову, этим летом ему исполнилось 25 лет) кажется памятником свой эпохе, на деле же художница по костюмам Мона Мэй собрала воображаемые 1990-е буквально по нитке — из вещей, характерных для разных десятилетий. По тому же принципу — яркого фруктового салата — сделан и Сlueless: юдзу, один из самых модных парфюмерных ингредиентов последних лет, мирно уживается здесь с арбузами из 1990-х и сладкими абрикосами из парфюмерии 1980-х.