АроматыИталия, Швеция, Гонконг: Чем пахнут разные страны — рассказывают парфюмеры

Ник Стюард

создатель Gallivant

 Я из Лондона, корни мои уходят в его восточную часть, Ист-Энд — вы, наверное, знаете, что именно там находится историческое ядро города. Для меня Англия пахнет викторианскими особняками: влажностью, политой дождями землёй, мокрым кирпичом. И немного — пылью, потому что эти старые дома под завязку набиты столь же пожилыми книгами.

 Я родилась и выросла под Флоренцией, в деревенской Тоскане, а теперь я экспат в Амстердаме. По этой причине мои воспоминания, в том числе ольфакторные, несколько приукрашенные: все эмигранты хранят в сердце идеальный образ своей страны. Первое, что приходит на ум, когда я вспоминаю родные места, — сладкий, опьяняющий запах ромашковых полей неподалёку от дома, из её цветков мы делали чай. В детстве я часто ходила с бабушкой за дикими травами для готовки, и главным трофеем был ароматный фенхель: им заправляли кролика, что на тосканском диалекте звучало как drogare la carne, то есть буквально «нашпиговать мясо наркотиками» — так даже веселее, мне кажется. Совершенно наркотическим был и запах вин санто (тосканское десертное вино из заизюмленного винограда. — Прим. ред.), которым падре во время утренней мессы угощал даже четырёхлеток: детям давали вымоченное в нём миндальное печенье кантуччи. До сих пор помню, как дрожали колени после пары таких печенюшек.

Николас Глебер

арт-директор Friendly Fur Berlin

  Берлин пахнет чем-то сухим и пыльным — старыми зданиями с деревянными полами и тяжёлыми бархатными портьерами. К этому аромату примешивается запах пластмассы, который источают экспонаты в галереях современного искусства, клубный дым и крепкий пот полуночников в Berghain, благоухание чистой воды и цветущих деревьев в парках вдоль реки Шпрее, смог и пары бензина над асфальтом жарким летом. Вносят свой вклад и сады на крышах: в своём я выращиваю буддлею и душистые гардении. Смесь берлинских запахов кажется неслаженной, беспорядочной, но убери из неё что-то одно — и вся конструкция завалится на бок.

Янне Райнер Вуоренмаа

основатель Visiteur

  Когда-то у нас был деревянный сруб в финской глуши — он стоял на берегу маленького чёрного озера. В этом доме наша семья проводила бо́льшую часть северного лета с его прохладными днями и светлыми, бесконечными ночами. Помню, как мы с отцом выбегали из дома голышом, неслись по мокрой траве и прыгали прямо в холодную тёмную воду. На пару мгновений мир становился беззвучным и непроницаемым, но когда я выныривал на поверхность, тонкие запахи водорослей и влажной гальки казались более острыми. Затем мы шли в сауну, растопленную смолистыми берёзовыми дровами, а берёзовый же веник, касаясь горячих камней, наполнял парную глубоким зелёным ароматом. Мы повторяли эту процедуру — холодное озеро, горячая сауна — до изнеможения, а потом, уже поздно вечером, отдыхали на открытой террасе. Вот чем для меня пахнет Финляндия — чистым теплом нашей кожи и зелёной свежестью берёзовых листьев.

Йоханна Венейблс

парфюмерка и создательница NOT Perfumes

  Если меня спрашивают, чем пахнет Швеция, я отвечаю: кофе. Этот запах тебя настигает уже при входе в аэропорт, а потом — когда переступаешь порог шведского дома или офиса. Но лично для меня Швеция — это в первую очередь запахи природы, их постоянное обновление в соответствии со сменой сезонов. Мне повезло, детство я провела в дикой глуши, которая вам может быть известна по рисункам Йона Бауэра. Моей первой душистой любовью был тысячелистник, запах его листьев, смятых в руках, — тогда мне было два, может, три года. Ещё один запах, который я связываю со Швецией, — можжевельник (из можжевеловой древесины шведы делают мебель и ножи, которыми намазывают масло на хлеб. — Прим. ред.); его аромат, богатый и смолистый, переливается тёмными, глубокими оттенками. Берёзовые почки весной, цветущий чубушник в саду нашего летнего дома, самокрутки моего отца — всё это Швеция.

Рута Дегутите-Хамфрис

создательница Art de Parfum

  Одна из первых картинок, которые появляются в голове, когда я думаю о Литве, — светлое, просторное побережье Балтики. Особенно Куршская коса — лента белого песка, сложенная ветром и морем в затейливый дюнный узор. Это край с хрупкой экологией, уникальным растительным миром, милыми летними домиками, маленькими кафе и рыбацкими лодками. Когда я гуляю босиком по песку вдоль воды, мне спокойно и хорошо: воздух чист и наполнен солью и особой горечью, которые, как мне кажется, и определяют запах моря. Ещё одно место, которое занимает важную ячейку в моей ольфакторной «базе данных», — барочная церковь Святых Петра и Павла в Вильнюсе: помню, как свечной свет отражался в лаке моих начищенных туфель, когда я стояла на службе с бабушкой, окутанная облаком её Arpège. Элегантные французские духи, смешанные с торжественным ароматом благовоний и холодных мраморных полов, — этот запах-оберег всегда свеж в моей памяти.

Виктор Вонг

создатель Zoologist Perfumes

  Покажите мне снимок гонконгской улицы — и я тут же расскажу вам, чем она пахнет в жизни. Если на фото есть супермаркет 7-Eleven, в памяти сразу всплывает мятный аромат влажных салфеток — это едва ли не самый ходовой товар, мы все здесь такими пользуемся, потому что в Гонконге очень жарко. Если вместо магазина там небольшой ресторан, который держит местная семья, я представляю, как из двери на улицу выползают запахи лапши с консервированной ветчиной, утопленной в бульоне из глутамата натрия, и дарджилинга с классическим сгущённым молоком марки Carnation. Старая китайская аптека? Она пахнет едко и солоновато-горько — высушенной на солнце морской живностью вроде гребешков и галиотисов (съедобные моллюски, которых часто называют «морскими ушками». — Прим. ред.), лечебными средствами из трав, древесной корой.

До того, как Гонконг наводнили международные бренды и торговые центры, которые везде выглядят одинаково, местные торговцы любили держаться вместе: в городе были «ремесленные» улицы с одними лишь золотыми рыбками, попугаями, кроссовками и электроникой, и каждая пахла по-своему. Сам я зависал в магазинах, где продавались компьютеры и пиратские картриджи для Nintendo — помню, что материнские платы источали странный аромат, который, как я позже узнал, напоминает запах ветивера. Теперь всякий раз, когда я ношу ветиверовый аромат, я чувствую себя трансформером.

  Я выросла в Бангкоке, в доме с красивым садом, и моё первое душистое воспоминание — запах мокрых листьев после тропического ливня, роса на траве в полшестого утра. Все главные открытия детства связаны с запахами нашего дома: цветы иланг-иланга за окном, свежее манго, только что приготовленный жасминовый рис и старомодная глиняная жаровня тао с углями, на которой раньше готовили все тайцы.

Томоо Инаба

журналист и парфюмер

  Японская культура, в том числе ароматная, очень особенная — в её основе лежит мечта о гармонии. А сохранять гармонию значит, прежде всего, не мешать и не нарушать существующий порядок вещей. Например, сильными запахами: японцы предпочитают пользоваться деликатными, едва заметными духами или избегают их вовсе. Считается хорошим тоном не пахнуть ничем вообще, поэтому дезодоранты здесь продаются на каждом шагу.

«Классические» японские запахи, с которыми скорее всего столкнётся любой турист, — это свежий, слегка сенный запах циновки татами, ароматы цитрусов юдзу, вишнёвого и сливового цвета, васаби, сисо, османтуса, дафны душистой, лавра суги, кипариса хиноки и туевика хиба, чая гэммайтя, благовоний, онсэнов. Более экзотический, но такой же узнаваемый для японцев дух — сладкий восточный аромат воска бинцукэ (его добывают из плодов дерева сумах. — Прим. ред.), которым борцы сумо смазывают свои волосы, он мне очень напоминает Labdanum 18, Le Labo. Японские чернила для каллиграфии пахнут пачулями, лапша удон — корнем ириса, а для запаха грибов мацутакэ, пряного землистого и очень умами, в парфюмерии даже есть своё особенное название — спирт грибов. Своими особыми запахами японская кухня обязана множеству специфических бульонов: мы их делаем из водорослей комбу, пасты мисо, стружки тунца, мелких сардин и грибов шиитаке. Но самый яркий японский запах лично для меня — аромат воздуха после тайфуна, акватика пополам со сломанной зеленью.

Султан Паша

создатель Sultan Pasha Attars

  Мы с родителями жили в Дакке — это столица Бангладеш, а наш летний дом был в Хабиганже, на востоке страны. Помню множество загородных запахов: чайных плантаций и джунглей по пути в деревню, росы на лепестках белых роз в саду, сена в большом амбаре, солода — его добавляли в корм коровам, спелых манго и гуавы в кронах деревьев, кишащих ядовитыми гусеницами. Утром, когда моя покойная бабушка готовила нам завтрак, пахло дровяной печью, вечером — жуками-вонючками, спреем от комаров и благовониями из ладана и мирры, которые наши соседи-индусы всегда воскуривали на закате. А после джума-намаза (пятничная молитва. — Прим. ред.) вокруг мечети пахло розами: торговцы аттарами наперебой предлагали нам свой душистый товар, и иногда отец покупал мне заветный пузырёк.

Саския Хэйвекес

основательница Grandiflora

  Одно из самых важных воспоминаний моего австралийского детства — аромат боронии, которая цвела вокруг нашего дома под Сиднеем. Её сложный запах, смешанный с духом живицы, древесины, песчаника и эвкалипта, был постоянной величиной этого мира. Помню, как хрустели сухие эвкалиптовые листья во мшистой глине у меня под ногами, когда я шла купаться в реке после школы, по пути обрывая ветки лимонного мирта и растирая листья в руках — его цитрусовый запах был свежим и опьяняющим. Ещё одно растение, чей аромат меня очень трогает, — кунцея: когда я гощу у своей сестры в Тасмании, я всегда собираю её душистые цветы и расставляю их в доме. Одна из наших компаний по производству эфирных масел, Essential Oils of Tasmania, подарила мне флакончик с маслом кунцеи, и теперь я беру его с собой в путешествия — пахнет чисто, свежо и слегка аптечно, с оттенком специй. Это аромат нашего сурового юго-запада.