АроматыДух осени: 7 ароматов
с нотой кожи

Текст: Ксения Голованова, автор Telegram-канала Nose Republic

В осеннюю парфюмерную палитру часто хочется добавить ярких согревающих ароматов, и лучшим выбором может стать кожа, ингредиент с долгой историей, в которой он появлялся в десятках разных сочетаний и ролей. Парфюмерный критик Ксения Голованова показала нам семь разных «кож»: и представительных, и животных, и цветочных.

Алессандро Гуалтьери, он же синьор Nasomatto, снял с производства один из лучших ароматов марки, травянистые пачули Hindu Grass, и быстро сунул нам взамен отличную кожу — новый Nudiflorum. Ботаники, не торопитесь вскакивать с мест — к jasminum nudiflorum, или жасмину голоцветковому, аромат отношения не имеет. Но «голое» и «цветковое» в нём определённо есть: за первое отвечает зеленоватая, как развратная портупея в неоновом свете клуба, кожа, за второе — ирисы и фиалки, стёртые в тонкую пудру вместе с какими-то белыми лепестками. Хорошая, современно звучащая замена для классического Bandit, Robert Piguet.

Парфюмерный критик Лука Турин сравнивает Alaïa c прохладным воздухом в самолёте — настолько точно, что хочется процитировать. Подразумевается, конечно, не плотный смрад, повисающий на сороковом ряду ближе к последнему часу трансконтинентального рейса China Eastern, но тщательно отфильтрованный, почти минеральный, как охлаждённое шабли, атмосферный фронт, который встречает при входе в новенький боинг. Добавьте к этому тонкий дух кожаных кресел и невидимые парфюмерные цветы, ледяные и абстрактные — такие всегда цветут вокруг строгих старших стюардесс, — и получите Alaïa.

Bottega Veneta не была бы «Боттегой», не имей она дорогой парфюмерной линейки. Такая (хорошая) есть — называется Parco Palladiano, и именно в её оформлении марка использовала свой фирменный узор «интреччато». Более дешёвому и массовому Cuir Velours шикарного флакона не досталось, но в смысле содержания именно он, выражаясь языком маркетологов, идеально соответствует ДНК бренда. Формально это кожаный шипр, но под шипром здесь, конечно, имеют в виду современную разновидность c пачулями вместо мха. На деле «Бархатная вода» — аромат в глубоких винных тонах арчимбольдовской «Весны», тёмные перчёные розы и ветки сливы, перехваченные кожаным шнурком, сумрачный воздух в кронах столетней итальянской магнолии. Очень породисто.

Stéphane Humbert Lucas, или, как её часто называют для простоты, «Три семёрки», — одна из самых интересных марок современной парфюмерии. Занимается ею француз Стефан Люка, давно и счастливо влюблённый в Арабский Восток; все ходы и схемы арабской парфюмерии, весь этот сложный театр теней — слой за ароматным слоем, мазок за душистым мазком — здесь на месте. Равно как и восточная стойкость: «Семёрки» впиваются в вашу кожу, как соколиные когти — в перчатку ловчего. Soleil de Jeddah — птица нервная и подвижная, вертится на руке своей хозяйки-шейхи во все стороны, наблюдая из пахучего кожаного нутра внедорожника разнообразные нюансы окружающего пейзажа: солёную кромку Персидского залива, амбровые пески пустыни Руб-эль-Хали, лимонные кущи оазисов, позолоченных аравийским солнцем.

Мечты о Грасе, давно переставшем быть парфюмерной столицей мира, не дают покоя современным романтикам. Поль Эмильен один из них: его Cuir Rustique — посвящение эпохе, когда парфюмерия постепенно выбиралась на свежий воздух из кожевенных мастерских на юге Франции, где обрабатывали привезённые из Италии, Испании и Леванта шкуры. Дубильные вещества пахли скверно, и потому кожу вымачивали в душистых экстрактах, чтобы заглушить вонь, — но об этом Cuir Rustique умалчивает. Разговор здесь идёт в совсем другом, высоком регистре: эта кожа уже приобрела характерную мягкость и лоск, пропиталась ароматами ириса и шафрана и попала к конечному покупателю — какому нибудь виконту де Сосиссону.

Ароматы канадской марки Zoologist вдохновлены разнообразными животными, поэтому мотив кожи — один из самых популярных в линейке: он работает якорем или просто хорошо ощутим в ароматах Bat («Летучая мышь»), Beaver («Бобёр»), Civet («Циветта»), Rhinoceros («Носорог») и новом Tyrannosaurus Rex. И всё же наиболее отчётливо кожа звучит в Hyrax, выпущенном полгода назад. В переводе с английского hyrax значит «даман», или «жиряк», — так называют зверя, похожего на сурка и морскую свинку одновременно, но волею судеб помещённого в куда более экзотический ландшафт: большинство даманов обитает чуть южнее Сахары. Окаменелый помёт жиряка — хирацеум, также африканский камень — используется в парфюмерии как душистое вещество, имеющее землистый запах с животными и медовыми тонами. Вместе с дегтярным кожаным аккордом, элеми и абсолютом сена он превращает Hyrax в замедленную съёмку африканской саванны: клубится душистая пыль под копытами антилоп, волнуется на ветру подсушенная трава, молочный слонёнок наступил в свой же переваренный завтрак.

Cuir, как другие копчёные кожи в духе Patchouli 24, Le Labo, или Lonestar Memories, Tauer Perfumes, считается кожей для уверенных пользователей. Вероятно, по той причине, что не попадает ни в один из привычных для парфюмерного люкса кожаных профилей — это не замшевая перчатка Bottega Veneta, не нутро дорогой сумки, к которому нас приучили Hermès и Tom Ford, и не цветочная кожа вроде популярной French Leather, Memo Paris. Cuir — «Горбатая гора»: табачный дым, запах костра, пропотевшая попона, пыльные сапоги и мужские поцелуи в палатке. Словом, сюжет примерно тот же, только сделано с гораздо бóльшим вкусом, чем оригинальная мелодрама.

Фотографии: Nasomatto, Alaia, Bottega Veneta, Salon Parfumer, Paul Emilien, Zoologist Hyrax, Mona Di Orio