Ароматы11 друзей: Лучшие ароматы первой половины 2018 года

ТЕКСТ: Ксения Голованова, автор телеграм-канала Nose Republic

В начале года мы уже рассказывали об ароматах, которые с нетерпением ждём на российском рынке — громких, интересных и местами фатальных запусков оказалось немало. Многие из них отлично обжились на полках магазинов и оправдали ожидания с лихвой: наш парфюмерный критик Ксения Голованова отобрала одиннадцать запахов, по которым мы запомним лето-2018 с лучшей стороны.

Aura — первый крупный запуск в классической линейке Mugler за годы, проект, на который поставлено очень многое. Тем удивительнее, особенно в реалиях современного парфюмерного рынка, что новый аромат совершенно не стремится угодить каждому: по части странностей «Аура» уступает разве что мюглеровской же Womanity. Это запах тропического леса, затянутого малярийным туманом: змееподобные лианы наливаются зелёным соком, белые цветы роняют тяжёлые головы, лопаются ядовитые ягоды и где-то в чаще шныряет тигр Руссо. Красиво и страшно.

Те, кто следит за парфюмерными новостями, могли заметить, насколько подрос уровень одеколонного океана в последние месяцы. Хороший неролиевый колонь Cap Neroli вышел у Nicolaï, необычный, вдохновлённый сушёными лаймами с иранского рынка Eau de Citron Noir — у Hermès, и сразу три — у Chanel в их новой коллекции Les Eaux.

Сложно сказать, какая из «Вод» лучше, Paris-Deauville или Paris-Biarritz (третья, коммерческий Paris-Venice, явно сделана с прицелом на годовые отчёты по продажам): базиликовый «Довиль» прохладно звенит, точно лёд в бокале поммо, ландышевый «Биарриц» шипит, как ледяное шампанское — и волны. Но мы выберем Paris-Deauville, более важный, выражаясь словами англоязычной критики, power scent: именно в Довиле, буржуазной столице Нормандии, Шанель открыла свой первый бутик, заложив основы будущей империи.

«Альберто Морийяс на автопилоте», — кратко аттестует аромат, который мы не будем здесь называть, парфюмерный критик Лука Турин в новом гиде Perfumes: The Guide 2018, и всё сразу становится понятно. Парфюмер сколь талантливый, столь и востребованный, Морийяс занят в великом множестве проектов, но не каждому достаётся частичка его души — иначе от автора, как от Волан-де-Морта с крестражами, мало что осталось бы. Впрочем, все его работы технически совершенны и ладно собраны, а те из них, в которых горит живой морийясовский огонь, просто замечательные. Например, Rubinia — сандаловая щепа, горячее молоко и кровавые апельсины в бушующем костре восточных пряностей, дымовой сигнал родственному «Слону» Kenzo.

Вот, вероятно, тот аромат, который потеснит если не Black Afgano, то хотя бы Narcotic V. — первую и вторую по популярности работы в линейке Nasomatto. Исходное впечатление: Nudiflorum нравится всем — за исключением тех несчастных, кто излишне чувствителен к изобутилхинолину, душистому веществу с сухим, горьким запахом кожи. Эту кожу, обработанную хлёсткой, ядовитой зеленью гальбанума, Алессандро Гуальтьери сводит с прозрачным жасмином — эффект нервирующий, как от соседства ремня и нежной женской попы, но несомненно яркий.

Такой кожаный аромат, современный и притом салютующий великим предшественникам — Bandit, Piguet и Jolie Madame, Balmain, — как очень точно замечает парфюмер Галина Анни, мог бы сделать Hermès вместо своего Galop. Но не сделал: упущенная возможность.

Печальные новости: Tom Ford Private Blend снимает с производства всю коллекцию Les Extraits Verts — набор ароматных открыток из парфюмерных
1970-х. Потеря ощутимая (зато теперь остатки распродают с отличной скидкой), но природа не терпит пустоты — и потому на полки встаёт Molinard de Molinard, cовременная версия классического аромата 1979 года.

Как показало время, зелёный шипр оказался важнейшим ароматным жанром десятилетия, так что «Молинар» угодил в отличную компанию: к моменту его выхода у Dior уже была Diorella, у Cacharel — Anaïs Anaïs, у Estée Lauder — Private Collection и так далее. Хотя многие выпускаются по сей день, зелёных шипров, по словам всё того же Луки Турина, много не бывает. Тем более что этот действительно хорош — пышный, схваченный изморозью альдегидов букет зелёных цветов, в котором, несмотря на общий холодок, завелась какая-то пахучая жизнь.

Аромат непростой судьбы: в России, а также некоторых других странах высокой морали первую часть названия (Fucking Fabulous, «охрененный») беспрецедентно закрыли красной плашкой — практически пометили алой буквой, как в романе Натаниэля Готорна. Собственно, к неймингу весь скандал и сводится, поскольку с парфюмерной точки зрения Fucking Fabulous спокойный, породистый фужер, выстланный бледными шелками: ирисом, шалфеем и чем-то дымчато-серым, чем в парфюмерной композиции всегда ощущается кашмеран.

На днях прошла новость, что марка Tom Ford якобы запатентовала Shaggable («сексуально привлекательный», скажем так) в качестве названия будущего аромата, и опять запылали станицы. Вся эта шумиха Форду только на руку — помогает продавать под видом секса парфюмерию, которая на деле буржуазно пахнет деньгами.

И снова Морийяс, точнее целых четыре: все ароматы новой коллекции Jardins du Paradis («Райские сады») собрал испанский парфюмер. Jasmin Moghol стоит особняком: cоседи по клумбе взращены в знойном восточном стиле, а у него как будто бы и нет стиля вовсе — это реалистичный, плотный жасмин с развратной «грязью» в исполнении циперуса (эфирное масло последнего нередко входит в состав удового аккорда). Тем, кто любит жасмин стерилизованный, без половых желёз, лучше попробовать что-то другое, например Jasmin Angelique, Atelier Cologne. А этот — рычит, кусается и метит.

Парфюмерия всерьёз увлеклась 1970-ми: вдобавок к Molinard de Molinard недавно вышли Holy_Wood, Nomenclature — посвящение кинематографу Нового Голливуда, Poets of Berlin, Wilhelm Parfumerie — оммаж «Берлинской трилогии» Боуи, ароматное диско Imitation Woman, Amouage (см. ниже) и Music for a While, вдохновлённый Парижем сорокалетней давности. Условно «парижского» в композиции немало: лаванда, которую в духах мы всегда воспринимаем как что-то типично французское, крепкий древесно-амбровый дух прокуренных кофеен и несомненное родство с герленовским Jicky. Но самая выпуклая часть Music for a While — сладкие, спелые ананасы, поставленные в противовес лаванде и пачулям. Баланс почти математический, действительно — музыка.

Новая парфюмерная пара Amouage вспоминает Нью-Йорк 1970-х: неизбежные, первого уровня ассоциации вечеринки в клубе Studio 54, эффектную, подчас театральную моду десятилетия и поточное искусство Энди Уорхола (обратите внимание на коробку Imitation с узнаваемым неоновым контуром, как на плакатах с Chanel N°5.

Арт-директор марки Кристофер Чонг хотел, чтобы женский Imitation производил впечатление чего-то шероховатого и необработанного («как платье Бьянки Джаггер под утро»), и поместил в центр композиции грязный, бальзамический иланг-иланг с сернистыми, кошачьими оттенками, которые ему сообщает абсолют смородиновых почек. Получился очень драматичный, неглянцевый аромат, красивый и богемный — совершенно в духе последних запусков Amouage.

Парфюмеру Матье Нардену хорошо удаются белые цветы: за последние три года он сделал отличный флёрдоранж для Molinard (Fleur d’Oranger), убедительную туберозу для Perris Monte Carlo (Tubereuse Absolue), нечеловеческой красоты питоспорум для Regime des Fleurs (Falling Trees) и вот теперь — жасминовый Udaipur.

Последний всецело отвечает стилистике современного кочевника, которая успешно двигает продажи Etro: долгим вояжам в мягких вагонах, оборудованных душем и баром, и бизнес-лаунджам со свирепыми кондиционерами, от которых спасает только качественный кашемир. Словом, этот жасмин знает толк в гигиене путешествий — свежий, звонкий, выглаженный и присыпанный рисовой пудрой.

Парфюмерка Соня Констан собрала великое множество ароматов для сторонних заказчиков — от Narciso Rodriguez до Les Liquides Imaginaires, а в прошлом году наконец запустила собственную линейку Ella K. Посвящена она знаменитым женщинам-путешественницам: лётчице Амелии Эрхарт, Элле Майяр, проехавшей советскую Среднюю Азию в 1930-х, Александре Давид-Неэль — первой иностранке, проникшей в тибетскую Лхасу, и Карен Бликсен, авторке одной из лучших книг про Африку в истории западной литературы.

О том, что большой путь пройден и самой Соней Констан, говорят цитаты из собственного творчества: дымный, древесно-бальзамический Epupa Mon Amour, например, слегка напоминает её же Fortis для Les Liquides Imaginaires, а садовая зелень Poème de Sagano — лучшее в Allegria для Rouge Bunny Rouge. Но вот Brumes de Khao-Sok не похож ни на что вообще — плакучие ивы и водные травы в лёгкой древесной дымке изо-е-супера, увековеченного первой «Молекулой».

Фотографии: Иль де Ботэ, Chanel, ЦУМ (1, 2), Essenza Nobile (1, 2), Beauty Encounter, Tiff Benson, Harrods, Frederic Malle, Escentual