КрасотаСделайте мне красиво:
Как ретушируют фотографии
Профессиональные ретушеры об истории и практике редактирования фотографии
Недавно мы говорили о том, как обстоят дела с понятием красоты в современном обществе. Логическое продолжение этой темы — вопрос о месте ретуши в фотографии. Иллюзорность происходящего в фотоиндустрии очевидна ее работникам, но не большинству потребителей глянцевых (и не только) журналов. Мы попросили ретушеров бюро Bespoke Pixel обозначить то, что следует знать и иметь в виду каждому, кто открывает модный журнал или сайт.
Ретушь фотографий — это ремесло, которое мы осознанно выбрали в качестве профессии и развиваем последние шесть лет. В какой-то момент мы объединили свой опыт в скромное бюро, чтобы развиваться дальше совместно. Понимать, что мы делаем, помогают образование и вовлеченность в фотографию: Лена Булыгина окончила несколько программ «ФотоДепартамента» («Фотография как исследование»), Лена Спасова отучилась на курсе Digital Imaging в London College of Communication (University of Arts London), обе прошли ISSP в Латвии. Наша специализация — это фэшн- и бьюти-эдиториалы, рекламные съемки и проекты документальной фотографии.
Погоня за идеальной
картинкой
Мы надеваем компрессионное белье или драпируемся в Rick Owens, увеличиваем грудь пуш-апом, имитируем эффект выгоревших на солнце волос, придаем коже сияние светоотражающим тональным кремом и надеваем 14-сантиметровые каблуки (или их персональный эквивалент). Иными словами, мы трансформируем свой внешний вид, чтобы транслировать в окружающую среду личное высказывание, позицию, взгляды — или их отсутствие. Где в таком случае больше проступает наша индивидуальность: когда, приняв тысячу микроизменений от формы ногтей до оттенка помады, мы являемся на торжественную вечеринку, или следующим утром, когда просыпаемся растрепанные, без макияжа и со следами похмелья на лице? Никому не придет в голову упрекать девушку за использование удлиняющей туши и требовать снять каблуки, чтобы не искажать рост — это принятая обществом игра, правила которой всем хорошо известны. А где тогда этическая разница, замазан прыщ тональным средством или кистью в графическом редакторе?
В обработке изображения можно выделить два смежных этапа: первый — производственная необходимость, часто неотъемлемая часть создания цифрового изображения, а второй — щекотливая территория эстетических решений. Дело в том, что со времен аналоговой фотографии ничего особенно не поменялось. Цифровому изображению так же необходима «проявка», как и пленочному кадру. Только на смену аналоговой фотолаборатории с реагентами пришел Adobe Photoshop и другие графические редакторы. На этапе такой «цифровой проявки» (конвертации RAW-файла в изображение) можно отрегулировать яркость, контраст, тональность, насыщенность, резкость и другие параметры снимка. Нужно понимать, что в данном случае пиксели, из которых состоит изображение, остаются на месте, а регулируются лишь их свойства. Это не влияет на содержание изображения, хотя игра света тоже способна визуально преобразить картинку. Красноречивый пример — фотография Пола Хансена, победителя World Press Photo — 2013, где не был сдвинут ни один пиксель, но драматическая «проявка» изображения вызвала бурные дискуссии насчет ее допустимости.
Фотография из Elle Ukraine (июнь 2013), отретушированная Bespoke Pixel
Однажды
одного из авторов этого текста попросили заменить
ногу с гипсом
(почти во всю ногу) на зеркальное отражение здоровой
Рекламная кампания Christian Dior как пример большого количества ретуши
Первый вывод: милые дети в рекламе зубной пасты, репортаж из горячей точки, певица на обложке желтой прессы, каталог одежды, съемка знаменитости «без фотошопа» — все фотографии в медиа как минимум были подвержены «цифровой проявке» (как части постобработки). Это нормально. Насколько кардинальные изменения претерпело изображение в дальнейшем — уже частная история. Но ни в коем случае не стоит путать художественную интерпретацию световой информации («цифровую проявку») с попыткой механически изменить кусок реальности, отлитый камерой в цифровые пиксели (фотоманипуляция). По большому счету, и обработка, и ретушь фотографии являются продолжением истории трансформации исходных данных для формирования желаемого образа. Единственная — но острая — проблема заключается в том, что в силу новизны инструментов ретуши (того же Adobe Photoshop), их доступности и обманчивой легкости граница допустимого улучшения еще не проработана. Негласный этический кодекс только формируется, зачастую путем судебных исков, громких заявлений, маленьких смелых революций и бесконечной череды ошибок.
История ретуши
Истории манипуляции с изображениями столько же лет, сколько и самой фотографии. Еще в 1860-х годах (фотографии в то время было примерно 25 лет) развернулась дискуссия о ретуши и ее пределах между патриархом русской фотографии Левицким и президентом французского фотообщества Даванном. Точка зрения Даванна: фотограф может только «набросать» на негативе общий рисунок объекта съемки, а художники-ретушеры дорисуют все остальное. Левицкий возражал, допуская лишь техническую ретушь, заделку мелких точек и пятен.
Изначально фотография была бедным техническим родственником живописи и все приемы оттуда были автоматически перенесены на снимки. Первые фотографы часто были художниками, и дорисовывать кисточками необходимые детали поверх отпечатка было обычной практикой; фотографии раскрашивались вручную и оценивались по тем же критериям, что и картины. При съемках портретов ретушь была обязательным условием. В легендарном портретном ателье Надара в Париже работало 26 человек, 6 из которых были ретушерами. Франц Фидлер, немецкий портретист и теоретик фотографии, писал о конце XIX века, когда фотографии было всего сорок лет, так: «Предпочтением пользовались те фотоателье, которые наиболее усердно прибегали к ретуши. Морщины на лицах замазывались; веснушчатые лица целиком „очищались“ ретушью; бабушки превращались в молодых девушек; характерные черты человека окончательно стирались. Пустая, плоская маска расценивалась как удачный портрет. Безвкусица не знала границ, а торговля ею процветала». Ниже — слайд-шоу по материалам The Metropolitan Museum of Art.
От постановочных фотографий Эрнеста Эжена Аппера с «расстрелом парижских коммунаров» в 1871 до «иранских ракет» прошло полтора интенсивнейших века, поменялись способы изменения изображений, но стремление и необходимость манипулировать изображением остались. Один из самых выразительных примеров — обложка альбома Грейс Джонс «Island Life» (1985), сделанная великим Жан-Полем Гудом. Атлетичное тело певицы, которым восхищалось не одно поколение меломанов, на самом деле результат непростого процесса усовершенствования изображения. Что оно демонстрирует? Большое количество манипуляций с фотографией, ретуши и искажение образа женского тела. Очень важно помнить, что процессы обработки изображений всегда были рутиной, а то, что они стали более открытыми, — результаты прогресса, наступления информационного общества и доступности инструментов. Если рассматривать старые рекламные и журнальные фотографии, нельзя не заметить, как из-за технических средств (освещение, камеры, аналоговые инструменты) изображения часто становятся похожи на иллюстрации и явно не являются репрезентацией настоящего тела.
Что представляет собой
процесс обработки
Обложки L'Officiel Ukraine, Elle Ukraine и Аэрофлот Style, отретушированные в
Bespoke Pixel
Так же как над строительством здания работает цепочка специалистов — от архитектора до инженера и подрядчиков, — опубликованная фотография — результат работы команды профессионалов: арт-директора, стилиста, визажиста, модели, фотографа и прочих, где ретушер — одно из скромных функциональных звеньев. У каждого специалиста своя компетенция: модель не может сниматься, в чем ей заблагорассудится, а ретушер не «играет» с картинкой на свой лад. У каждой съемки есть свое стилевое направление, и постобработка должна довести задумку команды до максимума («правки на ваш вкус» или «сделайте нам красиво» обычно являются первым красным флагом — скорее всего, клиент не знает чего хочет). По сути, процесс обработки изображения — это неразрывный союз эстетического выбора и его технической реализации. То есть фотошоп — всего лишь инструмент на службе фотографии. Его технические возможности позволяют совершать практически неограниченные манипуляции с изображением, меняя форму объектов, текстуру, цвет и так далее (существует мнение, что обычный заказ для ретушеров выглядит вот так). Но, как любой инструмент, его можно использовать как во благо, так и во зло. Поэтому критический момент здесь — здравый смысл. Стоит понимать, что если обработка фотографии явно перетягивает на себя одеяло, это не катастрофа, но тогда изображение уместнее отнести к области графического или технического дизайна
Над фэшн- или бьюти-съемкой работает команда профессионалов еще до щелчка затвора камеры, чтобы уже в процессе съемки приблизиться к идеальной картинке. Поэтому нам в руки, как правило, попадает качественная работа, где ухоженная женщина модельной внешности с правильно нанесенным макияжем снята опытным фотографом в выгодном свете и на хорошую оптику. Дальше мы должны сделать то, что не удалось (или вообще невозможно) достичь при фотосъемке, подогнать изображение под некоторый уровень, приблизить к задумке автора. Замечательную фотографию ретушер может сделать идеальной, хорошую — очень хорошей, среднюю — неплохой, плохую — приемлемой. Совершать качественный скачок на две ступени — неоправданно дорого, малореально и попросту неэффективно (если только это не скачок в обратном направлении — бездарной обработкой можно убить талантливую фотографию). То есть в идеале работа ретушера направлена не на исправление изображения, а на его улучшение.
Одна из самых любимых правок клиентов —
обвести что угодно на фотографии и подписать: «Что это?»
Кадр из съемки с ведущим визажистом Chanel на Украине для Harper's Bazaar Ukraine,
отретушированной Bespoke Pixel
Конечно, каждый заказ индивидуален, но если попытаться обобщить наши обычные действия, — мы убираем все, что отвлекает, мешает, лезет в глаза. Добавляем объем у корней волос, если они распущены. Удлиняем шею, убираем некоторые горизонтальные морщины на ней, чистим подмышечные складки и подмышки, дорисовываем ногти, убираем кутикулу, поправляем макияж — глаза, линию ресниц, иногда дорисовываем их, разглаживаем подвижное веко, вносим равномерность цвета. Чистим глаза: убираем сосуды, покраснения, акцентируем зрачок. Корректируем брови, убирая лишние волоски, выравниваем цвет и плотность, редактируем форму. Естественно, работаем с порами, неровностями, пятнами на лице. Обращаем внимание на лишние волоски в прическе. Корректируем пластику: складки тела, очерченность талии, изгиб бедер и спины, убираем «гусиную кожу» на ногах, всегда чистим пятки. Список получается внушительным, но он очень сборный и обычно каждое действие занимает не больше 15 минут. Контрастные превращения лишнего веса в модельные параметры и, например, омоложение на двадцать лет в нашем случае остаются разовыми исключениями. Мы не работаем «волшебниками фотошопа», но занимаемся тем, что помогаем клиентам доводить их изображения до соответствия стилю, бренду, долгосрочной стратегии.
На наш взгляд, главная задача обработки не «сделать фотографию и человека на ней лучше» — эта фраза в силу субъективности не значит ровным счетом ничего. Ретушь и постобработка — это не неуловимые вещи, не уайльдовская охота на лис, где невыразимое преследует несъедобное, а помощь в реализации художественного замысла фотографа или арт-директора. Если поставленная задача (снять лукбук или художественную фотосессию) безупречно реализована в рамках отведенных на нее ресурсов, можно сказать, что перед нами «хорошая» ретушь. К сожалению, есть варианты, когда неудачные эстетические решения идеально сделаны технически, и наоборот — прекрасные намерения страдают из-за слабой реализации. Поэтому, встречая неудачный кадр, мы не спешим винить ретушера, возможно, «так было задумано» арт-директором съемки (или тем человеком, который несет его обязанности).
Стоит отметить, что наши личные, как ретушеров, эстетические предпочтения могут не совпадать с идеей автора или проектом команды. Получая очередную итерацию с требованием «сделать ноги модели еще худее», мы чувствуем себя некомфортно и всегда пытаемся урезонить заказчика, но понимаем, что это ситуация про крестик и трусы. Так как в глубине души мы против избыточной обработки и подхода «сойдет, поправим на постпродакшене», в силу возможностей мы стараемся отговорить фотографов от слишком нереалистичных изменений. Правда, на нашей памяти никто не перегибал палку настолько, чтобы мы отказывались исполнять заказ по моральным соображениям (но, может быть, мы просто shameless bitches). И здесь начинается самое интересное — что есть стандарты?
Стандарты и тенденции
в современной ретуши
Если коротко — жестких или конкретных стандартов нет да и по определению быть не может, потому что сама эстетика крайне субъективна. Однако существуют негласный уровень индустрии, стили обработки и общие тенденции, которые находятся в постоянной динамике. Вот пять разных фотографий: реклама Lancôme Visionnaire, снятая Марио Тестино, Мариакарла Босконо в объективе Лины Шейниус для AnOther Magazine, «Gloss» Сольве Сундсбо для Love Magazine, кадр из серии Юргена Теллера для Love Magazine и снова МакМенами в съемке Magazine Antidote. На всех снимках — топ-модели, снятые известными фотографами, и, несмотря на разительные стилевые отличия, каждая съемка являет собой пример грамотной постобработки, потому что соответствует своей отдельной задаче, а правки, внесенные при ретуши, так или иначе соответствуют образу женщины в медиа.
Несмотря на то, что в большинстве технических заданий для ретушера глянцевых съемок содержатся пункты «сделать худее», «убрать складки» (тела или одежды) и «омолодить», можно отметить тенденцию сохранения естественности, индивидуальности и недеструктивной ретуши. На наш взгляд, этот процесс вполне закономерен. Во-первых, с изобретением Adobe Photoshop в начале 90-х в руки человечеству попал инструмент, с помощью которого за минуты можно было достичь того, что раньше делалось в фотолаборатории месяцами. Метафорично выражаясь, ретушеры вели себя как туристы, впервые попавшие к шведскому столу и без разбора сметающие еду. Сейчас специалисты по постобработке, «наевшись» возможностями графических редакторов, сдувают с носогубных складок пылинки вместо того, чтобы их замазывать.
Во-вторых, изменяется отношение к возрасту: относительно скоро на пенсию уйдет самое богатое поколение за всю историю существования США, и вот тогда на его представителей обратят внимание производители товаров, потом подтянутся и медиа. Прекрасная иллюстрация — последняя рекламная кампания Марка Джекойбса с участием 64-летней Джессики Лэнг. Что-то похожее происходит с технологичным сектором: CEO стартапов становятся практически рок-звездами, а Vogue снимает эдиториалы с Google Glass и Nike+ FuelBand и приветствует игнорируемую ранее публику, знаменующую новые рынки, рекламодателей, влияние и деньги.
Вверху: Лили МакМенами
в Magazine Antidote; внизу: Мариакарла Босконо для Another Magazine
В-третьих, люди предпринимают все больше попыток контролировать буйство фотошопа; даже World Press Photo, будучи журналистским конкурсом, с 2009 года внесли обтекаемую формулировку об обработке и успели за это время отстранить пару победителей (хотя если нас и ждет регулирование объема обработки изображений в медиа, его можно ожидать в виде какой-нибудь предупредительной надписи на обложке журнала). Великобритания, например, занимается этим давно и самостоятельно: на сайте ASA можно пожаловаться на неправдоподобную рекламу. Пока это приводит к странным результатам: American Apparel запрещают к показу, а Дэвида Бэкхэма в трусах — нет. Запрещенные рекламы косметики рассматривать интереснее. В 2009 году «изъяли» рекламу крема Olay c Твигги. В 2012-м — туши Dior с Натали Портман, об этом интересно почитать резолюцию ASA с заявлением самой компании: «Рекламное изображение не переступило порог ожиданий потенциального потребителя продукта. Оно стилизовано таким образом, чтобы подчеркнуть роскошный имидж туши Diorshow Mascara. Более того, сами потребители ожидают, что в съемке бьюти-продуктов используется профессиональный стайлинг и фотосъемка. К цифровой ретуши прибегли только в верхнем ряду ресниц — прежде всего, чтобы увеличить длину и изгиб некоторых ресничек и заполнить промежутки на месте поврежденных ресниц для создания цельного образа. Что касается непосредственно толщины и естественного объема ресниц, то здесь к фотошопу прибегли лишь минимально». Отдельно заметим, что жалобу подал концерн L’Oréal, который является рекордсменом по забаненным рекламам: 2011 — Maybelline с Кристи Тарлингтон (41 год) Lancôme с Джулией Робертс (43), 2012 — крем L’Oréal с Рейчел Вайс (41).
Еще случаи из практики
Отдельный вестник оздоровления образа женщины — набирающие обороты так называемые съемки без фотошопа и обработки. Пальму первенства за смелость здесь мы отдаем съемке Vanity Fair, где знаменитости снялись без макияжа и ретуши. Хотя зачастую не обходится без приукрашивания. В 2011 году Make Up For Ever выпустили нотариально заявленную рекламную кампанию без ретуши. Получилось интересно, качественно и непохоже на конкурентов (уверены, двойника Блейк Лайвли и других героинь выбирали на многочасовом кастинге за идеальную кожу и подходящие черты лица). Если разбирать составляющие снимков, становится понятно, за счет чего это работает и почему от фотошопа так легко отказаться: модели с безупречной кожей, топовый макияж, нет фотографий лица крупным планом, продуманные ракурсы, выигрышная постановка света и общая стилизация под любительскую съемку. Кроме того, все чаще в съемках появляются девушки, отличающиеся от стандартных модельных размеров, — но примечательно, что их обрабатывают по тем же правилам. Лиззи Миллер, собравшая гигантское количество писем после публикации в Glamour в 2009-м и иконическая серия «Curves Ahead» Сольве Сундсбо для V имеют неуловимо общие черты: девушки на фотографиях вроде сохранили свои реальные очертания и выглядят замечательно, но слегка надувными. Отнесемся к этому с пониманием, Москва не сразу строилась.
Если традиционные модели, как правило, не нуждаются в особых коррекциях ни фигуры, ни кожи (работа у них такая), то фотографии знаменитостей — основной камень преткновения. Постоянное омоложение и уменьшение задниц при обработке их снимков обычно усиливают эффекты пластической хирургии и серьезной косметологии, подпитывая голливудский культ вечной молодости. Но опять же, все смелее звучат голоса звезд, которые публично высказывают позицию по неприятию кардинальных изменений. Нас, правда, каждый раз удивляет, что с ними эти изменения никто не согласовывает до публикации — такая процедура, по нашему мнению, должна идти по умолчанию. Так, например, скандал с одним из японских торговых центров и Ralph Lauren скорее всего является результатом глупости команды RL, а вот истории с обложкой Деми Мур и ее же рекламной кампанией Helena Rubinstein вряд ли вышли такими по недосмотру. Интересно, что в этих историях под иски юристов попали интернет-ресурсы, разместившие материал (на наш взгляд, абсолютно несправедливо), а не непосредственно его создатели. А вот британская сеть магазинов Debenhams, наоборот, выпустила заявление об отказе от обработки фотографий моделей нижнего белья.
В 2008 The New Yorker подготовили большой материал о Паскале Данжен — боге в мире постобработки фотографий. В ходе интервью речь зашла о проекте Dove про «реальную красоту», и он сказал что-то вроде «да вы знаете, сколько там пришлось работать? Сложно, но очень круто было оставить кожу и лица так, чтобы они „показывали пробег“, но не были некрасивыми». Это предложение подхватили Businessweek и крепко приложили кампанию 2004 года «Real Beauty», снятую Энни Лейбовиц (оттуда же и видео «Evolution», кажется, одно из первых, где берут живую женщину и добавляют фотошоп). Дальше, через несколько мучительных для сотрудников PR-отделов Unilever дней, Dove выпускают опровержение с акцентом на отсутствие обработки и на то, что интервьюер и The New Yorker (журнал с легендарным отделом фактчекеров) исказили историю, вырвали цитату из контекста, перепутали рекламные кампании, Паскаль вообще работал с Лейбовиц, а не с Dove, но оригиналы фотографий не предоставили и никаких других комментариев не дали. Журнал от своих слов тоже не отказался.
Относительно свежая история — Jezebel предложили $10 000 за исходные фотографии Лены Данэм для американского Vogue. Здесь нас не удивляет ни склейка фотографий с голубем, ни превращение героини в более совершенную версию себя. Vogue всегда работает окном в другой, «более лучший» мир, и не обрабатывать чьи-то фотографии — значит оказывать особые преференции, ставить в другие условия. Сама Лена отреагировала правдиво, изящно подвинув ряд своих же предыдущих высказываний «Глянцевый журнал — это своего рода красивая фантазия. Vogue — место не для реалистичных изображений женщин, а для изысканной одежды, модных местечек и эскапизма. Поэтому если статья отражает мою сущность, но я при этом одета в Prada и окружена прекрасными мужчинами и собаками, в чем проблема? Если кто-то хочет увидеть, как я выгляжу в реальной жизни, пусть включает „Girls“».
Этика, профдеформация
и ценность естественной красоты
Фрагмент проекта «Barber Shop»
Считаем ли мы, что задаем нереалистичные стандарты и комплексы? С одной стороны, да, именно нашими руками утягиваются талии и удлиняются ресницы. С другой же, мы не можем не согласиться с Леной Данэм — глянцевая индустрия дарит нам сказку, иллюзию, мечту, к которой стоит относиться соответственно. И если рисовать идеальную картинку мира, то мы бы охотнее ввели обязательный курс о природе цифрового изображения в средних школах — лишь его понимание избавит человека от комплексов и заставит ценить свое тело. Запрет фотошопа проблемы не решит — даже в реальной жизни всегда найдется кто-то с ногами подлиннее и улыбкой пошире.
Если говорить о личных предпочтениях, мы не любим отточенные до совершенства и симметрии фотографии, хотя умеем так делать. Нам милее легкая неправильность, уникальность изгибов, поэтому мы стараемся по максимуму оставить волоски, кожу, поры, складочки на пальцах — не переделывать человека, а подчеркнуть его индивидуальность. То, что мы девушки и умеем краситься, интересуемся косметикой и знаем, как все работает, в свою очередь очень помогает в работе. В большинстве случаев мы можем отличить замысел визажиста от несовершенства исполнения и внести исправления, где необходимо, не смазав задумку. А даже если мы не знаем, какие smoky модные в этом сезоне, нас спасают дорогие подруги с бьюти-блогами и осведомленностью в fashion-индустрии.
Однажды
продюсер очень просил
удлинить руки
своей начинающей подопечной певицы миниатюрного сложения
В какой-то момент накопившийся профессиональный опыт получилось визуально отрефлексировать в смежном проекте Лены Булыгиной. Это фотоисследование было проведено в 2012 году в рамках подготовки к лондонской выставке UPHA «Культ тела» и далее превратилось в первую версию мультимедиапроекта «Barber Shop» (Barbershop — название места в «World of Warcraft» для изменения внешнего вида персонажа в несколько кликов), которая в итоге получила Гран-при на фестивале LensCulture. В этом проекте Лена сделала серию портретов, где спрашивала своих героев, что они бы хотели изменить в собственной внешности, и ретушировала, как если бы это было заданием «по работе». Нам кажется, что результат наглядно демонстрирует, насколько субъективно мы воспринимаем собственную внешность и остро реагируем на собственные «недостатки» (и как легко прощаем их звездам, над публичным образом которых работает целая команда). Мы все время хотим изменить что-то в своем облике, и популярная культура только подогревает это желание. Мы знаем, что снимки в журналах отретушированы, но несмотря на это, совершенные тела моделей и образы знаменитостей не кажутся нам менее привлекательными.
Если говорить о влиянии нашей работы лично на нас как девушек, можно сказать, что продолжительная работа с трансформацией человеческого тела не прошла бесследно. Нет, мы не начинаем мысленно ретушировать людей при общении в жизни, но в маникюрных салонах смотрим глянец как результаты выставок достижения народного хозяйства, особо пристально задерживаемся на рекламных страницах, которые обычно поспешно пролистываются, а журналы вроде Love собираем как методические указания. Как ни парадоксально звучит, чем больше мы занимаемся обработкой, тем больше ценим природную естественность черт человека и тем больше красоты видим в том, что современные каноны могут опрометчиво отнести к изъянам. Не сказать что у нас были трудности с самооценкой, но ценить собственное тело мы стали больше, равно как и относиться к себе с самоиронией. В каком-то смысле мы приобрели иммунитет к гипнотизирующему шлейфу идеальной картинки, развив способность подмечать детали. Осознает ли эта скромная девушка в маршрутке, насколько безупречна линия ее подбородка? Видит ли та женщина в возрасте, насколько четким сохранился контур ее губ? Знает ли приятельница, что столь изящные пальцы ног — большая редкость даже среди моделей? Делать комплименты от души стало проще.