МнениеЛеди и недотроги:
Как длина юбки стала главным аргументом
в спорах

маргарита вирова

Мы уже рассказывали, как стереотипы о внешности способны наносить ощутимый вред — например, они косвенно влияют на разницу в зарплатах и нередко мешают карьере и общественной жизни. Кратко проблему можно описать как дилемму длины юбки: если «слишком короткая» — «развратница» и «сама виновата», если «слишком длинная» — «фригидная» и «никто тебя не захочет». Женскую внешность превратили в инструмент контроля и манипуляций, которым можно модерировать наше поведение. С его помощью легко свалить вину в любой ситуации как раз на владелицу пресловутой юбки.

То, как вокруг красоты сформировалась целая идеология, подробно описала ещё Наоми Вульф в «Мифе о красоте» — в умеренно далёких 80-х. Значение главного труда писательницы для феминистской теории столь велико, что его изучают и применяют на практике по сей день. Дело не только в фундаментальности исследования, но и в том, что неравенства попросту не становится меньше. А у самой на первый взгляд безобидной дискриминации по внешности не убывает влияния в общественных дискуссиях и юридических разбирательствах — революции в восприятии так и не произошло.

В частности, в разделе о профессиональной квалификации красоты Вульф подробно обозревает ряд громких судебных прецедентов 70-х: одним из первых было дело «Маргарита Сент-Кросс против Playboy Club», в котором официантка, уволенная за «несоответствие стандартам зайки», конечно же, проиграла. Далее писательница обнаруживает целый поток подобных дел: телеведущая Кристин Крафт обвинила в дискриминации крупную компанию Metromedia, большой скандал возник вокруг процесса «Мишель Винсон против Meritor Savings Bank» (женщина обвиняла босса не только в препятствовании работе, но и буквально в домогательствах и изнасиловании). Решения суда абсурдно противоречат друг другу: женщин оказалось допустимо терроризировать и за «излишнюю», и за «недостаточную красоту», а дискриминация по признаку внешности вообще не признавалась категорией, которая требует защиты закона.

На протяжении всего прошлого века женщин подводили не просто под стандарты красоты, но и под типы и категории, включающие в себя и внешние отличительные признаки, и атрибутику, и стиль поведения, и образ жизни. Можно было быть «леди», «femme fatale» или, скажем, «недотрогой» — не попадать ни в одну из них не положено. У каждого из стереотипов есть история: так, например, корни «роковой женщины» обнаруживаются в медицинском и философском интересе к истерии и психоанализу. Смелость, активность и непредсказуемость оказываются в этом образе спутниками психического расстройства — а с ними появляется и трактовка традиционно сексуальных элементов внешности как «порочных» и «агрессивных».

Белокурые волосы и пышные юбки в раннем кинематографе, наоборот, ассоциируются с невинностью и добродетелью. Интересное отражение такие резкие противопоставления находят в комплексе Мадонны и Блудницы, толкающем людей в парах искать партнёров с разными «ролями». В истории можно найти много примеров разделения гардероба по тому же принципу, перемешанного и с другими дискриминационными идеями: Джилл Филдс пишет, что в США белокожие женщины носили чёрное бельё, как бы примеряя образ «развратной» афроамериканки в соответствии с царившими тогда представлениями.

Сегодня, в то время как «недостаточно» ухоженная внешность становится доводом при отказе работодателя, «чрезмерная» красота продолжает быть одним из ключевых аргументов при обвинении женщин. Наиболее экстремальные примеры — это виктимблейминг, особенно очевидный и повсеместный в эпоху признаний жертв сексуальных домогательств, и кибербуллинг, жертвой которого можно стать в самых разных обстоятельствах.

Уровень представлений в России поражает. Жертве изнасилования Диане Шурыгиной вменяют в вину и ложь за «недостойное поведение», и профессиональную укладку, суд отклоняет иск четырёхсот стюардесс «Аэрофлота», обвинивших компанию в дискриминации по признаку внешности, а спикер Госдумы Вячеслав Володин предлагает журналисткам, подвергшимся домогательствам Леонида Слуцкого, не работать в Думе. Коллеги и друзья Слуцкого называют поведение депутата проявлениями галантности: «Может, сделал комплимент красивой девушке», — рассуждает Кадыров. Так или иначе во всех этих случаях внешность принимают за валюту и инструмент, с помощью которого женщины демонстрируют свою сексуальность, — а непрофессиональное поведение обвиняемых называют логичной реакцией, в которой нет ничего удивительного и которую нужно терпеть.

Увы, фокус на женской внешности достаточно силён, чтобы проблему домогательств могла решить униформа, офисный дресс-код или юбка до пят. Женщинам-политикам по-прежнему полагается держать символический гардероб, декольте или разрез ассоциируют с «низкими» чертами личности, а конвенциональная внешность вполне может сыграть против её обладательницы. Американский студент в 2011 году был искренне уверен, что конвенционально сексуальная женщина не может хорошо работать в IT, к тому же она будет отвлекать мужчин от их компьютеров. Сегодня специалисток в этой высокооплачиваемой (и пронизанной сексизмом) сфере становится больше несмотря ни на что. В других областях тоже настаёт время медленных перемен — и возможно, времена, когда профессионализм станет привлекать больше внимания, чем высота каблука и качество укладки, не за горами.

Фотографии: Coucou Suzette