МнениеЖестокие игры: Почему нельзя манипулировать чужой инвалидностью

АЛЕКСАНДРА САВИНА

На этой неделе в России продолжают обсуждать «Евровидение»: сегодня Наталья Водянова запустила петицию с требованием разрешить российской участнице, певице с инвалидностью Юлии Самойловой, выступать в конкурсе. На прошлой неделе служба безопасности Украины запретила Самойловой приезжать на территорию страны, принимающей конкурс. Въезд для певицы закрыт на три года: в 2015 году она выступала в Крыму, куда прилетела из Москвы — украинское законодательство разрешает въезжать на полуостров только с украинской территории.

Организаторы «Евровидения» — впервые в истории конкурса — предложили россиянке выступить дистанционно. Правда, Первый канал от предложения отказался: его представители считают, что это «противоречит самому смыслу мероприятия» — что бы это ни значило. Вице-премьер Украины Вячеслав Кириленко назвал ситуацию с Юлией Самойловой провокацией и предложил России отправить на конкурс другого участника. Российская сторона настаивает на Самойловой: даже если девушка не будет участвовать в конкурсе в мае, она всё равно будет представлять Россию на «Евровидении» в 2018 году.

«Евровидение» давно перестало быть просто музыкальным соревнованием — тем более что участники выступают с коммерческими поп-песнями, которые мало что говорят о современной музыке, но хорошо вписываются в радиовещание. На этом фоне большинство стран старается выделиться за счёт шоу: многие идут по относительно простому пути и используют возможности проекторов, другие выставляют на соревнования эксцентричных участников. Иногда выступления на «Евровидении» выполняют и социальную миссию. Например, два года назад от Польши выступала Моника Кушиньска, после аварии вынужденная передвигаться в инвалидном кресле — она стала первой участницей с инвалидностью. Масштабный телевизионный конкурс — это ещё и отличный способ обратить внимание на представителей меньшинств, что подтверждает пример дрэг-дивы Кончиты Вурст.

Юлия Самойлова — неожиданный выбор для российского «Евровидения». Чаще всего страну на конкурсе представляют известные исполнители, и хотя на счету Самойловой телеконкурс «Фактор А» и участие в открытии Паралимпийских игр в Сочи, до популярности Сергея Лазарева или Полины Гагариной ей далеко. Но слоган конкурса в этом году — «Celebrate diversity», и певица как нельзя лучше отражает его дух.

«Евровидение» возникло в пятидесятых годах прошлого века, и хотя за прошедшие годы конкурс сильно изменился, посыл остался прежним. Организаторы хотели сплотить европейцев после трагических событий Второй мировой войны — «Евровидение» считается мероприятием, свободным от политики. Хотя правила чётко запрещают превращать выступления в политические высказывания, периодически это всё равно происходит. Например, в прошлом году победила украинская участница Джамала с песней о депортации крымских татар 1944 года (сама певица, правда, не считает её политической — и организаторы конкурса с ней согласны). Кажется, ни одно масштабное мероприятие с участием России не может быть свободным от политики — и «Евровидение» (особенно когда оно проходит на территории Украины) не исключение. Хотим мы этого или нет, обстановка такова, что участие Самойловой в конкурсе автоматически становится политическим жестом.

Как на самом деле относятся к инвалидности в России, можно услышать из уст самой певицы: на официальном сайте она рассказывает, что над ней издевались в школе, что работники дома культуры, где она занималась вокалом, не давали ей участвовать в концертах из-за инвалидности. Она признаётся, что её неоднократно не пускали куда-то из-за коляски — например, в метро в Санкт-Петербурге.

Люди с инвалидностью мало представлены в медиа и из-за этого часто сталкиваются с неоднозначной и неадекватной реакцией: вспомните недавний случай с «Минутой славы», где Владимир Познер назвал выступление танцора с инвалидностью «запрещённым приёмом». Громкие разговоры об инвалидности ведутся нечасто — исключение разве что недавно вышедший на экраны фильм «Любовь с ограничениями» (правда, главные роли всё равно играют актёры, у которых инвалидности нет). Кажется, что участие Юлии Самойловой в «Евровидении» могло бы быть большой удачей: подобные решения меняют отношение общества к «невидимым» людям. С другой стороны, одно глянцевое выступление едва ли заставит это же общество задуматься о проблемах «доступной среды» и о трудностях, с которыми сталкиваются люди с инвалидностью в России.

Публикация от Julia Samoylova/Юлия Самойлова (@jsvok) Сен 12 2015 в 3:10 PDT

За последнюю неделю, когда участие России в «Евровидении» оказалось под угрозой, эти вопросы отошли на второй план, и главным стал другой: какой смысл вкладывали российские организаторы в выступление Юли? Действительно ли они хотели, чтобы Россию представляла певица с инвалидностью (и почему отказались от того, чтобы она выступала дистанционно)? Или певицу используют, чтобы выступить с громким заявлением по поводу ситуации с Украиной — и инвалидность здесь просто ещё один инструмент?

В знаменитом выступлении TED комедиантка Стелла Янг много говорила о стереотипах, с которыми сталкиваются люди с инвалидностью. «Когда мне было пятнадцать, член местной общины связался с моими родителями и хотел номинировать меня на получение общественной награды за достижения, — рассказывала она. — Мои родители ответили: „Прекрасно, но тут есть явная проблема: она ничего не достигла“». Янг говорила, что люди с инвалидностью часто становятся жертвами объективации: их воспринимают не как живых людей, а как объекты, которые должны вдохновлять других. Инвалидность считается их главным и чуть ли не единственным возможным достижением — именно поэтому студенты считают, что человек в инвалидной коляске должен прочитать им мотивационную речь, и не могут поверить в то, что на самом деле он станет их лектором.

Ситуация Юлии Самойловой другая: едва ли кто-то сомневается в том, что её участие в конкурсе — это серьёзное достижение. Но к певице по-прежнему относятся как к объекту, как к средству для достижения определённой цели — и эта цель мало соотносится с потребностями и проблемами людей с инвалидностью в России.

В интервью Юлия рассказывает, что участвовать в конкурсе ей предложил Первый канал — открытого зрительского голосования в этом году не было. О том, что певица может представлять страну на соревновании, ей сказали ещё в 2014 году — это был лишь вопрос времени. Отчасти из-за этого, когда стало известно о решении Первого канала, обсуждение почти сразу сместилось от музыки к политике: о выборе песни и способностях Юли говорят гораздо меньше, чем о том, пустят ли её на Украину, что этот шаг значит для международных отношений, почему выбрали именно её и правда ли всё дело в инвалидности, а не в вокальных данных певицы.

За обсуждениями и спорами теряется живой человек: все знают, что участие в «Евровидении» было детской мечтой Юлии, но никто точно не может ответить, какой выход из ситуации кажется ей сейчас самым правильным и уместным. Российские организаторы конкурса как будто делают всё возможное, чтобы Юлия смогла выступить на «Евровидении» — и даже предложили ей участвовать в мероприятии в следующем году без какого-либо отбора.

Но фактически имидж страны и её политическую позицию ставят выше: если Юлия и будет выступать, то только на выгодных стране (и каналу) условиях. Важнее всего здесь как будто бы отстоять принципиальную позицию: внимание уделяют не тому, будет ли певица выступать в принципе (например, петь вживую дистанционно), а тому, попадёт ли она на территорию, въезд на которую ей запретили. Хотя сама Самойлова в одном из интервью сказала, что не видит смысла бойкотировать «Евровидение»: «Не понимаю зачем. Это вокальный конкурс. Музыка есть музыка. Что изменилось бы в случае отказа? Отношения сразу наладятся? Нам дадут медаль? Вряд ли. Лично для меня этот конкурс связан с музыкой».

В результате певица с инвалидностью оказывается жертвой ситуации, которая, казалось бы, наоборот, должна помочь ей воплотить мечту в жизнь. Организаторы дают ей площадку для высказывания, но на своих условиях, манипулируют её инвалидностью и используют её как аргумент в политическом споре. Разговор об инклюзивности станет возможным только тогда, когда людей с инвалидностью начнут воспринимать как обычных людей, со всеми их успехами, промахами, желаниями и потребностями, а не как инструмент для достижения цели или объект для вдохновения.

обложка: jsvok.ru