Смотрим The Newsroom с Александром Уржановым, бывшим шеф-редактором НТВ
На этой неделе закончился сериал Аарона Соркина The Newsroom о том, как делают новости (если вы его не смотрели — вот подробный гид Look At Me). Для не посвященных в процесс бег, крики и телефонные звонки актеров на экране выглядят несколько хаотично, а как из этого получаются новости — не совсем понятно. Для того чтобы проверить, насколько все изображенное на экране похоже на правду, мы решили посмотреть первую серию с человеком, который сам прекрасно разбирается в процессе. Александр Уржанов, бывший шеф-редактор НТВ, рассказал нам, может ли бывший прокурор стать лицом информационной программы, как распознать дегенерата и почему подобный сериал на российском телеканале выглядел бы как ситком.
Александр Уржанов
Александр Уржанов два года работал шеф-редактором программы «Центральное телевидение» на НТВ, однако месяц назад ушел с телеканала. Среди других его проектов — журнал «Милый друг».
В кадре: В университете происходят дебаты с кандидатами либералов и консерваторов и Уиллом Макэвоем.
Уржанов: Насколько я понимаю, это не телевизионная съемка. Это просто дебаты в каком-то университете. Довольно сложно представить себе такую ситуацию с российскими ведущими, потому что они в этом не участвуют. Да и я никогда не видел, чтобы три кандидата приезжали в один и тот же университет и пытались там рубиться. Одного Медведева я видел, а вот подобный формат в принципе в нашем телеке последний раз присутствовал где-то в конце 90-х.
В кадре: На вопрос «Что делает Америку величайшей страной в мире?» Уилл отвечает, что она таковой не является.
У.: Что произойдет, если любая российская публичная персона скажет, что Россия — это не самая великая страна в мире? У кого-то упадет челюсть, кто-то достанет айфон и начнет снимать? Это еще одна ситуация, когда такой проблемы не возникнет в принципе. Да еще если перечислять статистику, как он делает, которая вообще считается спекуляциями из-за рубежа. Все очевидно, поэтому никто за ним вот так не побежит. Разве что из администрации президента позвонят с нагоняем.
В кадре: После этой сцены начинается заставка сериала.
У.: Титры, кстати, лажовые.
В кадре: Утро, в ньюсруме почти пусто. Уилл проходит в свой кабинет.
У.: В основном, конечно, в ньюсруме все одинаково. Утром никого нет.
LAM: Ведущий программы может пропасть на три недели и не отвечать на звонки и письма?
У.: Что ему мешает взять отпуск по контракту? Его заменят в том же слоте другим ведущим, что вообще не проблема, как и в России. Пропал и пропал.
LAM: А людей не дергают из отпусков и не просят работать дистанционно?
У.: Зависит от включенности ведущего в процесс. В том возрасте, в котором сейчас Уилл, иногда человека невозможно и в субботу на работу вытащить. В России забухать и не принимать решения может руководитель любого звена вплоть до генерального директора. Вот и здесь Чарли Скиннер льет за воротник. Есть отличный фильм Сидни Люмета Network, там довольно наглядно показано, какое количество алкоголя проливается в этих помещениях.
LAM: Это мы еще обсудим.
В кадре: Дон и Мегги выясняют отношения.
У.: Я всегда говорил, что не нужно заводить отношения в ньюсруме. Вообще никогда. Снаружи есть много прекрасных людей. Все плохо кончится в любом случае.
В кадре: Уилл узнает, что почти вся его команда ушла работать над другой передачей.
У.: А, они все перешли в другую бригаду! Вот почему Уилла удивляет пустой ньюсрум. У нас бы он не удивился тому, что в одиннадцать часов на работе три калеки.
В кадре: Макэвой и Дон бурно обсуждают случившееся.
У.: Вот, собственно, заменой адреналина отношений часто являются отношения между ведущим и шеф-редактором. Это абсолютная классика и довольно понятно, почему Уилл так недоволен. От этого парня — в смысле, от кудрявого — зависит больше, чем от носатого. Если он уходит, то забирает с собой всех, потому что они непосредственно работают и разговаривают с ним и звонят в экстренных случаях ему. Последнее слово, конечно, часто за ведущим, потому что у него больше полномочий, но если ты не выходишь три недели на работу, надо быть готовым к такому повороту.
LAM: А выбор бригады зависит от популярности программы?
У.: Да, конечно. Бригады, которые работают на праймовые сегменты, всегда сильнее. Я знаю прекрасный эпизод корпоративной войны на ВГТРК, когда люди, которые отвечают за режиссерские бригады, решили немного поучить жизни зарвавшегося ведущего новостей. Придя на работу, он выяснил, что все режиссеры, с которыми он много взаимодействовал, переехали на соседний канал, а у него сидят новые люди, которые не понимают, куда нажимать, что где лежит, как работать и кто, собственно, тут бегает и разоряется.
В кадре: Чарли Скиннер пытается убедить Уилла не устраивать сцену.
У.: Вот что демонстрирует разницу между нашим и американским ТВ. Там путь до продюсера эфира долгий, как и до ведущего, собственно. Уилл тут скорее исключение, хотя он неопределенного возраста. Если зайти на сайт CNN и посмотреть, сколько лет ведущим, то там полно людей, которым лет по пятьдесят — хотя выглядят они неплохо, некоторые даже молодо. Ты не можешь, как в России, прийти и сразу сесть в кадр, потому что ведущий — это человек с бэкграундом. Нужно пройти все круги ада, прежде чем ты достигнешь такой высокой позиции, как исполнительный продюсер или ведущий. У нас корреспондентская карьера занимает считанные годы, иногда год-два, карьера ведущего — то же самое. Во многом поэтому у нас такие новости, какие есть. С другой стороны, из-за того, что у нас в индустрии очень низкий потолок, к пятидесяти годам человек, как здесь говорят, mentally and physically exhausted: света белого не видит и ему, скорее, пора в монастырь, а не руководить новостной бригадой.
В кадре: Уилл заявляет о том, что не согласится с кандидатурой Маккензи.
У.: Я бы с удовольствием посмотрел на морпеха-руководителя отдела новостей и ведущего-прокурора особенно, как вот этот носатый человек. Вот есть прокурор Шохин, который вел дело ЮКОСа, — он будет вести новости? Единственный близкий случай — дочка Колокольцева, тогда главного московского полицейского, пыталась вести новости на канале «Россия-24», но даже не дошла до эфира — видимо, по объективным причинам.
Берем прокурора Pussy Riot, сажаем в студию новостей, включаем суфлера — и это готовый ситком, в который можно подкладывать закадровый смех.
В кадре: Скиннер выпивает виски и незамедлительно заказывает еще один.
У.: Сколько у них там? Полдень?
LAM: Наверное. В любом случае рановато для выпивки.
У.: Я не понимаю, почему Скиннер это сделал. Он, конечно, предвидел такую реакцию. Мне кажется, что Маккензи продержалась тут больше двух дней только в силу того, что нужно иметь целый сезон сериала. Очень рискованный вариант. Может быть, морпехи всегда так делают.
В кадре: Мегги, ассистент Макэвоя, разговаривает с отцом.
У.: Это Gmail?
LAM: Да.
У.: Видимо, у них тоже более-менее отвратительные корпоративные инструменты, раз все пользуются нормальными бесплатными сервисами.
В кадре: Старший продюсер Джим узнает, что, возможно, остался без работы.
У.: Между прочим, когда Джим жалуется, что потеряет работу, он имеет в виду не сезон или два, а лет двадцать. Многие вообще никогда не переходят из сети в сеть. Все работают на одном месте очень долго, годы и десятки лет, а не месяц, не два и не три.
В кадре: Макэвой и Маккензи разговаривают по душам.
У.: Если у ведущего в кабинете стоит портрет президента, значит, он конченый дегенерат.
В кадре: Маккензи узнала, что Макэвой отдал три миллиона долларов за право уволить ее в любой момент.
У.: Я думаю, что у многих, кто занимается этой профессией в России, отвисла бы челюсть на этом моменте. Надо понимать, что если Уилл платит кэшбек в несколько миллионов долларов, то у него еще немножко осталось. Ни один ведущий в России не получает столько, сколько Уилл — или получает каким-то другим способом.
В кадре: В редакции обсуждают поступившую новость о разливе нефти в Мексиканском заливе.
У.: Ньюс алерты — это лента агентств. Здесь, по-моему, они упоминают AP или Reuters. Понятно, что у каждого продюсера есть огромная база контактов, которые могут делиться информацией, прежде чем она попадет в агентства. Агентства, во-первых, опаздывают, а во-вторых, дают мало времени на то, чтобы среагировать. Так что это просто один из инструментов, на который в большей степени ориентируются новостники. Если передача выходит в еженедельном режиме, то на агентства, скорее всего, они и внимания обращать не будут. А все эти желтые, красные пометки — для удобства, в России агентства пишут, например, «Молния», что-то вот такое из 1972 года.
В кадре: Идет обсуждение того, стоит ли посвящать программу новостям из Мексиканского залива.
У.: Девяносто процентов зарплаты вот такого человека — понимание того, что важно, а что нет, независимо от того, желтым это цветом выделено или вообще появилось где-нибудь в твиттере. Он должен это понимать, и в этом смысле кудрявый сейчас сильно лажает — мог бы догадаться, что это не баллон на кухне взорвался. Но, с другой стороны, он просто вредничает по сценарию.
В кадре: Уилл в споре ссылается на рейтинги.
У.: Это вообще главная вещь, на которой строится любой профессиональный конфликт: сто зрителей и делать хорошо или миллион зрителей и делать плохо. В этом смысле они совершенно прекрасно понимают коммерческую природу эфира, хотя понятно, что это сильно переплетено с бизнесом, который переплетен с политикой. У нас в принципе государственное влияние куда сильнее, поэтому в России каждый день принимаются решения вопреки рейтингу, просто из политических соображений. Там только попробуй продерись через корпоративную иерархию и объясни, почему нужно пожертвовать рейтингом ради чьих-то интересов.
В кадре: Маккензи сообщает, что хочет делать новости на благо страны.
У.: После таких диалогов мальчики и девочки идут на журфак. Фраза «Хочу использовать твой талант во благо страны» — это, конечно, фраза из ситкома, и тут должен быть закадровый смех. Зато у нас в эфире такой дешевый прогон прошел бы на ура.
В кадре: Дон бежит раздавать задания в связи со сменой темы.
У.: Когда постоянно имеешь дело с тем, что проходит по категории «пиздец», то, что у всех людей проходит по категории «пиздец», кажется чем-то тривиальным.
В кадре: Макэвой готовится к эфиру.
У.: Уилла не так просто заменить, это лицо, которое вызывает доверие. Если у него есть рейтинги, это измеритель доверия. В России это более сложный и сравнительно интегральный показатель. Если заменить одного ведущего другим, ничего принципиально не изменится. Одно время пропадала Екатерина Андреева. Кто может сильнее ассоциироваться со своей программой, чем она? Кажется, что она в своей студии болтами прикручена. Но она исчезает на три месяца, в эфире появляются люди, фамилий которых никто не знает, и, в общем, ничего особенно не происходит.
В кадре: Маккензи угрожает Уиллу выпустить его в эфир с неправильной шапкой программы.
У.: Конечно же, шапка программы не перебивается так быстро, это постоянный элемент, но сам по себе разговор очень правильный. Во-первых, с тактической точки зрения, потому что ведущий в момент эфира — инвалид, который слышит голоса в голове, и все должно быть завязано на того, кто в аппаратной; во-вторых, стратегически — потому что нечего выпендриваться.
В кадре: Сотрудники срочно добывают необходимые сведения во время эфира.
У.: Очень редкая ситуация, когда кто-то пытается что-то добыть после того, как начиинается эфир. Понятно, что когда речь идет о событиях экстремальных и происходящих в реальном времени, это можно себе представить, но, я думаю, у нас вряд ли бы кто-то стал так дергаться. Разве что лет пятнадцать назад, когда всем это страшно нравилось.
В кадре: Прямой эфир с представителями компании.
У.: Как правило, в России те люди, которые включаются в прямом эфире, обычно записаны заранее и включаются в псевдопрямом эфире. Но даже если это прямой эфир, никто не будет так возить их мордой об стол. Вопросы они, как правило, знают заранее: представители корпорации в принципе откажутся разговаривать, если не знают вопросов заранее, так же, как государственные органы или Филипп Киркоров. Это совершенно чудовищная практика. Последний раз, когда я видел прямое включение представителя «Газпрома», если я не путаю, был лет пять назад, во время газовой войны России и Украины. Все это закончилось плохо: увольнением ведущего из-за того, что он перепутал цену кубометра газа.
В кадре: Чиновник среднего звена рассказывает о произошедшем.
У.: Чиновник среднего звена согласится выйти в новости, не поговорив с начальством, только если он решил завтра не приходить на работу. Но тогда бы он вышел и сказал: «Я не могу молчать, не могу скрывать правду. Завтра я пойду на митинг на Болотной, а сегодня скажу следующее». А так это почти нереально.
Общая оценка:
Очень похоже на правду. Тут, конечно, многие мелкие детали опущены по драматургическим причинам. Но если брать одну серию — это 8 из 10, очень похоже на то, как обстоят дела. Все звонят, бегают и разговаривают — так все и выглядит.