ИнтервьюРежиссёр «Хорошего мальчика» Оксана Карас: «Мы все взрослеем одинаково»
Что нужно знать о фильме, взявшем Гран-при на «Кинотавре»
Интервью: Наиля Гольман
В конкурсе «Кинотавра» этого года собрались режиссёрские и не только звёзды разного калибра — от Кирилла Серебренникова до Гоши Куценко. Серебренников с побывавшим в Каннах «Учеником» получил приз за режиссуру, «Зоология» одного из самых ярких молодых режиссёров сегодняшнего дня Твердовского была отмечена призом актрисе Наталье Павленковой за лучшую женскую роль. Гран-при же достался «Хорошему мальчику» — лёгкому, весёлому и изобретательному полнометражному дебюту режиссёра Оксаны Карас. И хорошо, что так вышло, потому что именно такое соседство позволяет взглянуть на «Хорошего мальчика» всерьёз и рассмотреть в нём больше чем просто крепко сделанную комедию о взрослении одного выдающегося школьника, приправленную шутками и танцами.
Шутки и танцы здесь, впрочем, тоже есть. За первое отвечают сценаристы Роман Кантор и Михаил Местецкий, а также Хабенский, Ефремов и Паль — люди, которые могут одним движением при желании рассмешить целый зрительный зал. За второе — хореограф Анастасия Сомова, благодаря которой целый спортзал юных школьников пляшет лихой дэнсхолл. Но главное — то, что «Мальчик», наследующий от советских поколенческих манифестов, таких как «Курьер» или «Плюмбум», подступается к задаче, которую в русском кино очень мало кому удаётся успешно решать: весело рассказать о серьёзном.
Пока мы наблюдаем за приключениями школьника Смирнова (а приключений много — два романа, школьное расследование, подпольное казино и не самые банальные наркотики), сам он успевает задать себе столько взрослых вопросов, сколько большинство людей не решает за всю взрослую жизнь. И в этом смысле фильм Карас действительно кажется работой, в которой неожиданно уживаются друг с другом две крайности сегодняшнего русского кино, то чрезмерно серьёзного для простого человека, то слишком бездумно развлекательного для зрителя, который не прочь серьёзно задуматься. «Хороший мальчик» очень смешной и очень серьёзный одновременно, как и положено идеальному школьнику (даже если он вырос, стал взрослым и снял про себя кино). Мы встретились с Оксаной Карас, чтобы поговорить о том, как ей удалось выдержать этот драгоценный баланс и снять универсальный фильм о взрослении.
Как вышло, что вы взялись за этот проект?
Всё началось осенью 2010 года, когда продюсеры Василий Соловьёв и Юрий Храпов создали свою компанию «2Д Целлулоид» и предложили Роме Кантору и Мише Местецкому написать спортивное кино. Те в ответ сказали: «А давайте мы придумаем историю про мальчика, который проспал всё на свете». Это было изначальное название — «Как я проспал всё на свете». Местецкий, конечно, должен был быть режиссёром, а «Мальчик» — его дебютным фильмом, но им стал «Тряпичный союз», который он тогда начал делать параллельно. Летом 2011 года Василий Соловьёв принёс мне восемь драфтов этого сценария — они все были отличные, но это были разные сюжеты с одними и теми же героями, разные события и варианты концовок. Нужно было их собрать в один.
Непростая задача. Что вас в ней больше всего подкупило?
Я сразу прониклась этими героями, они мне с самого начала стали как родные. Эта история в меня попала и как-то меня перевернула — и я страшно рада, что мне не пришлось с ней прощаться. Не знаю, как бы я это сделала. Даже когда они у меня все сложились в единый сценарий, до финального решения о том, что режиссёром стану именно я, оставался ещё год.
Когда Собирали историю по кусочкам, вам что было важнее всего оставить в фильме?
Мне хотелось заострить все сюжетные треугольники. Треугольник поиска мужских авторитетов, в котором Коля мечется между отцом и директором, романтический треугольник, где он выбирает между учительницей английского языка Алисой Денисовной и директорской дочкой Ксюшей. Запутанную личную жизнь директора Дронова (Михаил Ефремов. — Прим. ред.), у которого по сюжету целых три женщины, оставить со всей её сложностью было моей первой целью. Мне хотелось, чтобы осталась линия со Станиславом Ильичом (учитель информатики в исполнении Александра Паля. — Прим. ред.). Детективная линия мне тоже очень нравилась, но в монтаже она, к сожалению, почти ушла. Ещё в монтаже ушли сны и фантазии главного героя — вот они были особенно важны и для меня. Линия внутренней жизни Коли Смирнова для меня была самой актуальной. Мне хотелось показать, как меняется этот мальчик внутри, что с ним происходит.
Это от них остались рисунки, сопровождающие начало каждого дня в фильме?
Да, но кроме этого от них ничего, к сожалению, не осталось. Продюсеры решили, что это не нужно. Это были смешные и красивые сцены. В одной ему мерещились две дамы сердца — учительница и Ксюша внезапно оказывались по обеим сторонам от него на лежаках, на осеннем пляже, в купальниках под падающими листьями, и обе боролись за его сердце. «You are so cool, Kolya! Я таких не встречала никогда. Ты будешь моим парнем?» — говорила ему учительница английского языка. Это была ироничная фантазия про трудный мелодраматический выбор. В другой Коля в образе ковбоя шёл на рассвете по Новому Арбату вместе с Ефремовым, одетым в костюм вождя индейского племени. Ефремов вёз мальчика на лошади сквозь ветер и рекламные огни, и они скрывались за горизонтом под проливным дождём. Это был сон про мужскую инициацию. Очень короткие фантазии, буквально по двадцать секунд.
Это ведь кино для тех, с кем такое уже случалось, — для взрослых. Вот только нельзя сказать, в каком конкретно жанре оно снято — это сделано нарочно?
Нам сразу было понятно, что это не может быть просто комедия, просто кино про взросление или просто детектив. В конце у нас вообще всё превращается в большое индийское кино с танцами. Мне нужна была вся эта палитра жанров, чтобы показать неделю, которую проживает герой: как и вся наша жизнь, она никак не укладывается в один жанр. Мне было бы скучно выбрать что-то одно. Вся эта мешанина жанров на самом деле обычно называется словами «авторское кино». Но так как авторское кино «не продаётся», мы будем говорить, что у нас лирическая комедия.
Классно, что среди жанров остался ковбойский мотив, хоть сцену с соответствующим сном и вырезали.
Да, ковбойская тема была мне очень дорога. От неё остался момент, когда Дронов называет Колю ковбоем в кафе. И это правда, Коля Смирнов, конечно же, безумный ковбой. Мне нравится, что большая часть фильма по жанру эдакое бадди-муви, причём про дружбу мальчика и взрослого мужчины. Есть момент мужского покровительства, когда Ефремов ведёт Колю в подпольное казино и тот оттуда возвращается с трофеем…
При этом ковбойство вы обыгрывали ещё и музыкально?
Мне очень нравилась музыка Бакарака из фильма «Бутч Кэссиди и Санденс Кид», и я просила наших композиторов к ней смело прислушаться, когда они писали музыку для «Мальчика». Чтобы у нас звучали такие же вокализы, как в том вестерне 1969 года. И они оправданны — Коля ведь всегда находится в толпе людей, и вокруг него действительно должны всё время звучать какие-то голоса. Он, конечно, не шизофреник, но голова у него взрывается в этом возрасте просто от себя самого.
«Хороший мальчик» близок по духу советской классике, об этом говорит в том числе нарядная ретроэстетика фильма. Почему вы выбрали эту стилистику?
Я хотела, чтобы у нас было немного простодушное, доброе, псевдонаивное, немножко советское кино. Оно ведь очень хорошо умело концентрироваться на внутренних проблемах своих героев. Потому что о внешних всё равно ничего сказать было нельзя. Остросоциальный фокус был невозможен. Последние двадцать лет российское кино как раз, наоборот, сосредоточилось на социальной проблематике. И мне хотелось опять посмотреть внутрь человека. Ведь мы не меняемся, мы все всегда взрослеем одинаково. Этот болезненный период у каждого случается — где-нибудь между 13 и 18 годами, у кого-то он происходит, как у нашего героя, за неделю, а у кого-то затягивается на десять лет. Но это случается с каждым одинаково и неминуемо — и с мальчиками, и с девочками. Так что «Хороший мальчик» сознательно ностальгическое кино.
Мы туда добавили какие-то свои шифры, отсылающие к детству людей самых разных возрастов. Каждый что-то от себя притащил. Авторы ведь всегда эгоисты, мы все тащим в кино своё, у каждого болит что-то своё. Когда эстетика сложилась, всё собралось в цельную картину. Мне уже не приходилось объясняться с цехами каждый день. У нас была прекрасный художник по костюмам Аня Кудевич. Мы один раз поговорили с ней и поняли, как будем делать. Мы перерыли весь eBay, Аня выковыривала уникальные штуки с каких-то барахолок, блошиных рынков и отшивала новые вещи по лекалам из старых журналов.
Удивительно, что при всём этом обилии цитат и стилей видно, что на экране 2016 год.
Это хорошо. История-то всё же про нас и про наше настоящее. У нас вообще была очень молодая группа — тридцати не было ни моему оператору Сюзанне Мусаевой, ни художнику-постановщику Тимофею Рябушинскому, ни второму режиссёру Никите Владимирову. Мне продюсеры говорили: «Ты кого привела, что это за молодёжь?»
Получается, на фоне молодой команды Михаил Ефремов был на площадке таким степенным патриархом.
Нет! Ефремов был и есть моложе всех молодых. Он как раз человек вне времени — по количеству энергии и драйва Михаил Олегович любую молодёжь переиграет. Сейчас в нём старости нет ни на секунду. Никакой затхлости, никакого этого «я мэтр». Он нас очень здорово на площадке держал в тонусе, не давал сбавлять темп, подшучивал постоянно и троллил. Я вообще считаю, что возраста не существует. Возраст — это наша внутренняя история. Многие в 20 лет чувствуют себя стариками, а кто-то и в 70 переживает все перипетии взросления.
Эти советские — да и не только — фильмы, к которым в вашей ленте так много отсылок, это же по большей части фильмы про героев. Коля Смирнов — герой своего поколения?
Я, конечно, не искала нарочно героя поколения. Но если Коля в исполнении Семёна Трескунова покажется кому-то образом, в котором отразилось время, я, конечно же, буду этому очень рада. Советские фильмы — про героев и про ищущих людей. Коля примечателен тем, что, как и все люди в этом возрасте, он рьяный идеалист. Ему во всём хочется дойти до самой сути, он готов упираться и искать. И действовать тоже готов — у него ещё нет зазора между «подумал» и «сделал».
Мне нравится, что он честен, мне нравится, что он чуткий. Он ведь смог понять свою учительницу Алису Денисовну, например, с одного разговора, запутавшуюся взрослую женщину — пятнадцатилетний мальчик. Их отношения — не про какую-то пошлость, а про то, что две родственных души могут встретиться, находясь в совершенно не располагающих к дружбе социальных и возрастных позициях. И всё это возможно именно потому, что Коля — такой. Он проделывает огромную душевную работу, чтобы услышать своего собеседника. Часто не слышит и мажет мимо, но желание понять в нём есть — как и желание влезть в чужую ситуацию и что-нибудь там напортачить из благих намерений. И это всё оттого, что ему не всё равно.
Был ли соблазн что-нибудь в этом фильме решить трагически? В сценарии же много моментов, которые можно было как серьёзную драму поставить.
Вот это, наверное, как раз и есть ключевой для меня лично момент — я очень не люблю говорить о серьёзном впрямую. Всегда немного закрываешься, говоришь о том, что болит, через улыбку. Мне кажется, такая подача информации зачастую самая точная. И да, в этом нашем «лёгком» кино масса таких вопросов, из которых можно было бы выжать трагедию. Стоит ли уходить из одной семьи, когда есть другая? Стоит ли ставить точку в отношениях, если не знаешь, насколько ты к ним готов? Стоит ли делать из своей жизни компромисс? Если знаешь, что кто-то врёт, стоит ли уличать его во лжи, или пусть сам разберётся? Это вопросы, которые большинство людей не то что в пятнадцать, а на протяжении всей жизни серьёзно решить для себя не готовы. С этим, конечно, за неделю, как в нашем фильме, не разберёшься. Но важно обо всём этом серьёзно себя спросить и постараться честно ответить, даже если поиски ответа растянутся на долгие годы.
Фотографии: Кинокомпания 2D Celluloid, Лара Бардина