КиноКинокритики советуют
рождественские фильмы

Чем ближе праздники, тем чаще мелькает мысль пересмотреть «Одного дома» или как минимум «Отпуск по обмену». В прошлом году мы рассказывали о классических рождественских фильмах, приносящих в дом чувство праздника, а в этом решили расспросить кинокритиков о том, какой фильм они считают идеально подходящим для этого времени года. Даже если вы думаете, что пересмотрели абсолютно все, обязательно загляните в этот список — в нем найдется рекомендация на любой вкус: от боевиков до романтических комедий.

Смертельное оружие

Ричард Доннер, 1987

василий миловидов
Кинокритик

В детстве казалось, что действие почти всех любимых фильмов происходит на Рождество. «Один дома», «Бэтмен возвращается», «Гремлины», «Крепкий орешек» и даже Кубрик «С широко закрытыми глазами» — все они упорно намекали, что есть классное рождественское кино и есть всё остальное. Миролюбивый христианский праздник стабильно оказывался идеальным сеттингом для борьбы добра со злом и превращал любой сюжет в сказку. Лучшую из них, конечно, снял Кубрик, но вспомнить хочется всё же «Смертельное оружие» — первую работу сценариста Шейна Блэка, главного поклонника Рождества в Голливуде. В его фильмографии значится целых пять фильмов про рождественские каникулы, но началось всё именно с идеального бадди-муви про старого и усталого Роджера Мюрто и молодого и суицидального Мартина Риггса. Праздничный тон Блэк задает в первой же сцене, в которой после вступительной «Jingle Bell Rock» полуобнаженная красотка вынюхивает дорожку кокаина и сигает с увешанного разноцветными шарами балкона небоскреба.

Счастливого Рождества, мистер Лоуренс

Нагиса Осима, 1983

антон долин
Кинокритик

Мой любимый новогодний фильм — «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс» Нагисы Осимы. Умный, тонкий, ироничный и вместе с тем сентиментальный сценарий. Первая кинороль Такеси Китано, которого я обожаю так сильно, что написал о нем целую книгу, и превосходная (на тот момент все поражались, что дураковатый телекомик сыграл сержанта-садиста, а Осима как в воду смотрел). Небесной красоты музыка Рюити Сакамото — и сам он в роли японского офицера хорош, как японский бог. Ну и третий великий человек в этой троице — Дэвид Боуи в роли (мне кажется, лучшей в своей кинокарьере) британского солдата-мученика. Пронзительный, незабываемый, мучительный и при этом совершенно рождественский фильм. В том смысле, что дает ощущение чуда: смутное и неописуемое, но ни с чем не спутаешь.

Моя ночь у Мод

Эрик Ромер, 1969

Андрей Карташов
Автор журнала «Сеанс»

Рождественские истории — обычно (часто) истории о чудесах или просто необыкновенных происшествиях, но не у доброго католика Эрика Ромера. Его «моральные истории» об обычных людях в обычных обстоятельствах. Конец декабря, провинциальный Клермон-Ферран под снегом; конторский служащий встречается на улице со старым приятелем и оказывается с ним в гостях у интересной брюнетки свободного нрава. Как и в любом фильме Ромера, здесь много говорят (почти беспрерывно), но это не значит, что всё произносится вслух: конфликт между желаниями и принципами нашего скромного героя остается в значительной степени скрытым. «Моральную» историю не стоит путать с моралистской: «Моя ночь у Мод» — не о превосходстве религиозной этики над светской, а о выборе, который каждый из нас постоянно совершает в ответ на обстоятельства, и об отношениях свободной воли и случая. Эта картина неброская по форме и простая по драматургии, но ее содержание — сама жизнь как она есть, и мало что может быть более увлекательно.

Телеграмма

Ролан Быков, 1971

василий степанов
Шеф-редактор журнала «Сеанс»

Москва. Снег. Суета перед елками. По тротуарам маршируют бодрые лыжники, в фантастически красивой прачечной чистит брюки жених Садальский, дети всей школой строят крепость, в библиотеке рассказывает о жаркой Италии детская писательница Рина Зелёная, Юрий Никулин вытачивает из фанеры королевский дворец, это инсталляция по мотивам песни Мусоргского «Блоха». Высотки и новостройки соседствуют с Москвой старой, малоэтажной, церквями (в кадре даже появляется торопливый батюшка) и дровяными сараями. Сам автор в треухе поет: «А где мне взять такую песню и о любви, и о судьбе, и чтоб никто не догадался, что эта песня о тебе?» «Телеграмма» — именно такая песня. Формально сиюминутное детское кино, сюжет о мальчике и девочке, которые ввязались в новогоднее приключение, чтобы помочь встрече двух героев войны, оборачивается полновесной утопической панорамой поздних советских шестидесятых — визуальная драматургия здесь, не поверите, исключительная: Уэс Андерсон встречает Алексея Германа. Красные шапочки, белый снег и дымок фабричных труб над городом, которого нет.

12:08 к востоку от Бухареста

Корнелиу Порумбойю, 2006

Наилья Гольман
Редактор сайта «Interview Россия»

Накануне Рождества телеведущий в маленьком румынском городе собирает старожилов в студии, чтобы обсудить, была ли в городе в 1989 году революция (которая тоже как раз случилась 22 декабря). Определить легко: если люди на площадь вышли до того, как бежал Чаушеску, значит, была. Если после — не было. В студию приходят двое: дедушка Пишкоч, который то суетится, то кричит, то внезапно засыпает за столом, и известный на весь город забулдыга, школьный учитель Манеску. Манеску утверждает, что он и был первым вышедшим на площадь человеком, но трудно сказать точно: в прямой эфир поступают звонки с информацией о том, что Манеску вообще-то в этот момент видели в кабаке. За кадром все носятся в бедной предновогодней суете, в кадре — сидят с уморительно смешными лицами и говорят о самом серьезном событии новейшей истории своей страны как о деревенском происшествии: обстоятельно, самозабвенно и с бесконечной руганью. Скучная строчка из учебника оживает, за шутками проглядывает по-настоящему серьезный разговор.

Это выбор, который нужно объяснить. Постараюсь сделать это с кратко и с любовью. Румынский фильм, снятый почти целиком в дешевой телестудии и состоящий в основном из разговоров о революции двадцатипятилетней давности, — не то, что первым делом приходит в голову, когда ищешь кино с новогодним настроением. Но, честное слово, когда вы уже пересмотрите весь классический список, оставьте для комедии Порумбойю один спокойный вечер. Лучше всего это сделать с похмелья в долгие выходные — тогда, когда мы сильней всего расположены к душевности и сопереживанию. Потому что, во-первых, это не про политику — это про людей, и они здесь очень смешные и трогательные. А во-вторых, это настоящий рождественский фильм, потому что в нем есть главное чувство, ради которого мы так любим вообще рождественские фильмы смотреть. Чувство, что когда в начале — черт-те что, в середине — суматоха, то в конце — всё равно праздник. И все на самом деле — одна большая семья. И тут, как по заказу, выпадает самый первый, самый чистый снег в году.

Встреть меня в Сент-Луисе

Винсент Миннелли, 1944

Наталья Серебрякова
Автор журнала «Искусство кино»

Примерно уже в ноябре хочется бросить всё и сесть смотреть «Встреть меня в Сент-Луисе» Винсента Миннелли. В папке со скриншотами у меня лежит парочка любимых кадров из этого фильма, которые я периодически вывешиваю в фейсбуке ближе к Рождеству. Один из них гласит: «Санта-Клаус будет здесь с минуты на минуту». На втором — Джуди Гарленд, жена Винсента, такая юная и непосредственная, обсуждает женихов, сидя в нижнем белье. «Встреть меня в Сент-Луисе» — самый семейный и самый праздничный из всех фильмов, которые я только знаю. По сюжету, семья должна уехать из маленького городка Сент-Луиса, потому что отец получил повышение. Но никому не хочется покидать любимый дом, особенно дочерям, тем более что на носу рождественский бал. Самый трогательный и метафоричный момент в конце — когда младшая дочка разрушает семью снеговиков, с любовью построенных накануне. Лишь бы они никому не достались после отъезда. О, это же кино про мое детство.

Крепкий орешек — 2

Ренни Харлин, 1990

станислав никулин
Главный редактор Kinomania.ru

Еще во время первого просмотра «Крепкий орешек — 2» очаровывал не только очевидными плюсами: сцена катапультирования, молодой Уиллис, обязательное «Yipee-ki-yay, motherfucker!», высчитанный до последней секунды темпоритм, — но и благостным рождественским настроением. С самого начала было ясно, что никаким террористам не под силу испортить светлый праздник.
С момента премьеры минуло уже 24 года, а на уровне ощущений не изменилось ничего. Сиквел «Крепкого орешка» — боевик лишь на первый подслеповатый взгляд. На самом деле это настоящая рождественская сказка. Режиссер Харлин в начале 1990-х, определенно, знал в этом толк.

Бедная Саша

Тигран Кеосаян, 1997

НИКИТА КАРЦЕВ
Кинообозреватель «МК»

Глядя на ядерные кадры (да хотя бы просто вслушавшись в название) сериала «Море. Горы. Керамзит», трудно представить, что когда-то Тигран Кеосаян обладал репутацией тонкого художника. В отличие от своего великого отца, автора приключенческой эпопеи про «Неуловимых мстителей», Тигран добился успеха в одном из самых тихих и уязвимых жанров — мелодраме. Снятая Кеосаяном на излете 90-х (за три года до своего главного шедевра — «Ландыш серебристый») новогодняя сказка «Бедная Саша» — пример того, как при нулевом бюджете, опираясь на одну только актерскую игру, из весьма незамысловатого сценария можно выжать простую и бесконечно трогательную историю. Несмотря на всю условность криминального сюжета, фильм несет с собой все приметы времени, а также обладает неслабым воспитательным эффектом. Вот почему зло здесь не выглядит ни карикатурным, ни страшным, а счастливый конец, который заставляет вспомнить такие образцы жанра, как «Берегись автомобиля», не кажется притянутым за уши.

Кудряшка Сью

Джон Хьюз, 1991

алиса таежная
Кинокритик

«Кудряшка Сью» вышла, когда мне было четыре года, и я помню ее до сих пор как главный и самый теплый рождественский фильм о чудесах и том, что сбившиеся с пути могут получить 15-й шанс на спасение. В городе, в котором я выросла, еще не было пентхаусов на красиво наряженных улицах, но уже были бомжи и потеряшки, беспризорники и приехавшие в город по ошибке, которым не повезло. Москва 1991 года ничем не напоминала чикагский даунтаун, и история про Сью и Билла казалась такой американской — среди этих небоскребов, парковок, пиццы на завтрак, предрождественского ажиотажа, смокингов напрокат и торжественных приемов. Сейчас в Москве есть Остоженка и «Золотая миля» и точно так же, уверена, есть много московских Сью и Биллов, готовых на всё, чтобы переночевать в теплой квартире с мраморными полами и ненадолго притвориться теми, кем им никогда не повезет быть. «Кудряшка Сью» — то самое жизнеутверждающее кино, которое нужно в трудную минуту, как одеяло и чай с медом во время болезни: оно согревает и укрывает от всего неуютного и неутешающего, что приходится ждать на каждом шагу, например, что большой город жесток, многое зависит от везения и, как ни крути, у людей без дома и семьи в несколько раз меньше шансов услышать в свой адрес поздравления или получить настоящий подарок. А значит, всем, у кого есть дом, хорошие родители и нарядные улицы, по которым можно просто прогуливаться, а не выживать на них, на самом деле очень повезло. Жалко, что Элисан Портер, которая воплотила Сью, выросла в мою ровесницу и не получила огромных ролей, но так часто бывает со слишком харизматичными детьми. Зато ее плавание в ванной под зонтом с коктейлем в руке навсегда останется для меня символом идиотического ничегонеделания в новогодние каникулы.

Свидетель

Стефан Эллиотт, 1999

Владимир лященко
Кинокритик

С грядущими праздниками «Свидетель» (а на самом деле «Eye of the Beholder») связан самым непосредственным образом: героиня Эшли Джадд каждый год в ночь с 24 на 25 декабря убивает по мужику, причитая «Счастливого Рождества, папочка!» — когда она была маленькая, отец ушел в такую ночь и не вернулся. Формально фильм Стефана Эллиотта — триллер, но на самом деле это кино про «так толком и не встретились два одиночества», про праздник, за которым можно только подглядывать (у главного героя, агента британской разведки, позывной — «Глаз»), но на который никогда не попасть, про Юэна МакГрегора в грязной красной куртке-аляске на Аляске — здесь почти всё чересчур, от Massive Attack на саундтреке до сцены в двух ваннах, разделенных стеной, но ничто не примиряет с долгим зимним дефицитом света и тепла лучше.

Реальная любовь

Ричард Кёртис, 2003

Анна сотникова
Кинокритик «Коммерсантъ-Weekend»

На этом месте вполне мог бы оказаться «Фанни и Александр» как фильм, режиссерскую версию которого я пересматриваю каждый год первого января, но, как говорится, не надо стесняться — «рождественская романтическая комедия» равно «Реальная любовь». Фильм, который все видели миллион раз и многие знают наизусть, — несмотря на это, с годами он не становится хуже, а на моменте признания в любви Кире Найтли до сих пор на глаза наворачиваются слезы. Это избыточное, чрезмерное, в каком-то смысле даже гротескное кино, своим десятком переплетенных сюжетных линий отсылающее куда-то к Роберту Олтмену, которое, в отличие от хитрого гения, ставит себе целью взять за душу — и прекрасно с этой задачей справляется. Здесь влюблена вся Британия — от секретарши до премьер-министра, от престарелого рокера до Лиама Нисона, — и этой чисто английской любовной лихорадке с приторным вкусом сахарной ваты, политой вишневым сиропом, почему-то веришь, из года в год продолжая смеяться в одних и тех же местах. Ричарду Кёртису, доставшему из пыльного шкафа и перепридумавшему в 90-е жанр романтической комедии, удалось окончательно разобраться с вопросом рождественской романтики: «Реальную любовь» можно смотреть в любое время года в любой стране мира — и всё равно в полной мере ощутить так называемый дух рождества. Ощущение того, что вокруг только самые близкие (а за прошедшие годы герои «Реальной любви» практически превратились в родственников), и предчувствие, что впереди только самое лучшее, что все проблемы разрешатся и каждый найдет свою любовь, потому что перед Рождеством она буквально разлита в воздухе. Главное только успеть до полуночи.

Ирония судьбы, или С легким паром!

Эльдар Рязанов, 1975

ольга шакина
Кинообозреватель газеты «Ведомости»

Вообще праздничные фильмы я не очень жалую — авторская линза там в силу жанровых особенностей смазана сиропом, я не люблю этот сахарный блюр. Но одно жизненное произведение, снятое к празднику, всё же существует — при том, что это довольно плохое кино. В детстве я поражалась фальшивости фабулы, ненатуральности диалогов и общей затянутости этой двухчасовой ерунды — но магия описываемого мной фильма в том, что с каждым годом отношения героев понятны всё больше, а коллизия «так не хочу взрослой жизни со скучной бабой и противной мамой, что улетел черт знает куда по чужому билету» понятна всё лучше. «Ирония судьбы» — это Бергман, жаль, что никто, кроме меня, этого не понимает.

Эльф

Джон Фавро, 2003