КиноВеликий фильм о любви:
«Дорога перемен»
Сэма Мендеса

МЫ МОЖЕМ ПРОЖИТЬ без нового платья, куска торта и способны отказаться от лишнего выходного ради благой цели. Единственная вещь, без которой никак не выжить, — это любовь. Каждую неделю мы рассказываем про один фильм о великой любви — всепоглощающей и вдохновляющей, трагичной и разрушительной, сшибающей с ног и окрыляющей. В общем, такой, глядя на которую хочется немедленно влюбиться или покрепче прижаться к любимому человеку. Сегодня в программе — драма автора «Красоты по-американски» с Кейт Уинслет и Леонардо ДиКаприо о том, что начинается после слов «и жили они долго и счастливо». А именно — о браке, за идеальным фасадом которого скрывается неудовлетворенность и тоска.

Текст: Алиса Таежная

Особенный белый домик для особенной пары возвышается на идиллической лужайке Коннектикута. Под воркование напористого агента беременная Эйприл Уилер и ее муж Фрэнк в середине 50-х решаются на большие перемены и покупают свой первый дом в кредит на улице с манящим названием Революшенери-роуд. По соседству будут «людишки типа плотников и водопроводчиков», но Уилеры — особенная пара: они счастливы вместе, всегда будут лучше одеваться, смешнее шутить, изящнее танцевать и мечтательнее смотреть вдаль. Эйприл когда-то училась на актрису, но умеет только испортить и так неудачную пьесу и теперь постигает загадки женственности с двумя детьми и домашними ритуалами идеальной жены. Фрэнк в обнимку с The New Yorker — встречайте ягненка с Уолл-стрит, он у ДиКаприо невероятно получается — постоянно грызет кулак и теряется в толпе серых пиджаков компании Knox Machines, где его отец работал двадцать лет до самой смерти, но смерть коммивояжера, как водится, никто не заметил. Обоим до смерти надоело быть особенными в обычных обстоятельствах, ловить на себе восхищенные взгляды предпоследних людей и отвечать одной вынужденной вежливостью на другую несносную вежливость.

В день своего безрадостного тридцатилетия Фрэнк пойдет в номер с пухлощекой податливой секретаршей, которую напоит за ланчем мартини и обезоружит уверенностью в себе, — счастливая от долгожданной интрижки на работе, та даже не заметит обгрызенного кулака. Жена ни о чем не догадается и встретит Фрэнка на пороге с детьми, домашним пирогом и праздничной песней: за несколько лет в пригороде оба хорошо научились скрывать тошноту и, если встанут с той ноги, еще могут рассмотреть человека напротив, который рассмешил их на вечеринке много лет назад. Чувствуя, что впредь все будет так и спасенья нет, Эйприл вспомнит, как на первых свиданиях Фрэнк рассказывал о поездке во Францию, меняясь в лице: если и есть место, в котором дышится полной грудью, а по улицам ходят живые люди, то это Париж — и надо хоть раз в жизни оказаться там вместе. 

Лето больших надежд пройдет с мыслью о заветном месте, которое красит любого человека. «Ты — самое прекрасное и удивительное в мире существо, ты — человек», — в слезах раскаяния за годы невнятной жизни жена скажет мужу, и на следующий же день он впервые расстегнет пуговицу на рубашке в середине рабочего дня и левой ногой сделает отличную работу. Чемоданы в Париж будут собраны, соседи и коллеги услышат новости о смелых планах такой невероятной пары, но Эйфелева башня так и останется в семейном фотоальбоме как напоминание о приключении, которое удалось пережить Фрэнку только однажды.

Первый и главный роман американского писателя Ричарда Йейтса «Дорога перемен» 1961 года безуспешно пытались экранизировать почти 50 лет. Современники Теннесси Уильямс и Курт Воннегут рассмотрели в нем великую прозу, но со своими драмами об утраченных иллюзиях стали самыми громкими голосами поколения и ни одного десятилетия не покидали рядов современных классиков. Про Йейтса на долгое время забыли: читать его истории о крахе заурядности — и правда будто пристально смотреть вслед прохожим, которые задевают тебя плечом на узком тротуаре. Блудные сыновья и неверные мужья, скучные жены и усталые матери — Йейтс довел жанр обыкновенной истории до такого мастерства, что слился с эпохой, которую так точно описывал, и с большим опозданием перешагнул в вечность.

В начале нулевых в семейную драму времен Эйзенхауэра и героиню Эйприл влюбилась Кейт Уинслет и принесла забытый сценарий экранизации тогдашнему мужу, режиссеру Сэму Мендесу. После «Титаника» ей и ДиКаприо десятки раз предлагали снова сыграть большую любовь до конца света, но на десять лет старше куда интереснее сняться в фильме-катастрофе для двоих, где на поверхность не всплывает никто.

Актерская пара суперзвезд уже на первых минутах «Дороги перемен» стирает аналогии с Джеком и Роуз, а через полчаса фильма они, кажется, перестают быть Кейт и Лео и без остатка растворяются в таких осязаемых мужчине и женщине с запахом людей из среднего класса. В «Дороге перемен» жизнь идет ко дну без всяких айсбергов: любви, кредита, Парижа и целого мира может быть ничтожно мало, чтобы залечить больное самолюбие и патологию конкуренции внутри пары неуверенных в себе людей. Сэм Мендес нагнетает клаустрофобию у съемочной команды в белом доме под Коннектикутом и снимает частную трагедию крупными планами, где за слезами актеров не видно цвета глаз, а морщины в каждой сцене по-новому расчерчивают вроде бы молодые лица.

За историю обыкновенного безумия в одноэтажной Америке Мендес уже брался в «Красоте по-американски». Там главного героя Лестера Бернема манила не Эйфелева башня, а несовершеннолетняя чирлидерша в розовых лепестках, фантазируя о которой он выпрямился в спине и послал к черту всех, кто его ни во что не ставит. Без билета в один конец Лестер за две недели перепридумал свою жизнь: нашел работу без ответственности, оборудовал спортзал в гараже, купил понтиак своей мечты и встретил приятного дилера. Год жизни в свое удовольствие в американской дыре пошел за сорок лет, время ускорилось, и Лестер в конце фильма с улыбкой и дымящейся дырой в затылке без напряжения перейдет на другой уровень — к падающим звездам, шумящим кленам и черно-белым воспоминаниям о самых нежных моментах своей идиотской жизни.

В «Дороге перемен» Мендес снова рассказывает про любовь как способ побега из ада: героев уже двое, они привязаны друг к другу и их совместный побег может увенчаться успехом. Режиссер садится напротив зрителя с увеличительным зеркалом и вроде бы простой историей мужа и жены из квартала по соседству, на которых так легко щуриться и поглядывать свысока, пока сидишь на залитой солнцем лужайке в уверенности, что выбрал дорогу перемен. «У тебя есть, может быть, пара шансов в жизни, чтобы не оказаться человеком второго сорта» — универсальная аксиома не только американской мечты разлита в воздухе, которым дышим мы, пока отчаянно пытаемся вписаться. Разделяя людей по сортам, Уилеры давно и болезненно соперничают в первую очередь друг с другом и не побрезгуют запрещенными приемами, когда придет пора толкаться на старте перед поддельной мечтой. Быть лучше других вместо того, чтобы быть собой, — так обычно покупаются дома в Коннектикуте и квартиры в утонченных районах Парижа.

Мендес беспощадно расправляется с удобной иллюзией, что жизнь начинается с образа жизни. Его дорога перемен начинается с выжженной земли, а не с просторного домика и детей, прыгающих через скакалку. Когда Фрэнк и Эйприл будут искать поддержки, единственным человеком, который заговорит с ними на одном языке, будет сын соседей Шеп с дергающимся глазом, выпущенный из психушки после 37 сеансов электрошока. Предтеча Макмерфи, которому повезло остаться в живых, горько пошутит о цене за бегство к свободе и поддержит Уилеров, тяжело вздохнув: «Нужно иметь яйца, чтобы за пустотой увидеть безнадежность». У Мендеса, определенно, есть яйца, чтобы в каждом своем фильме говорить о том, что все находится в нас, а правда на то и правда, что ее невозможно забыть, даже если живешь без нее всю жизнь. Только для удобства мы учимся врать еще лучше, а любимый человек может быть в этом вымысле самым подходящим сообщником.